Российское военно-научное сообщество и будущее войн
В ноябре 2018 года генерал-полковник в отставке Леонтий Шевцов опубликовал обзорную статью в Военно-промышленном курьере, в которой рассматривается монография генерала Александра Владимирова. Было подробно рассмотрено второе издание книги Владимирова под названием Основы общей теории войны. В одном из разделов обзора рассказывается об использовании Владимировым работ советских и российских военных теоретиков, о многих из которых также часто упоминается в выступлениях Герасимова. В частности, Владимиров основывал большую часть своих размышлений о современной войне на работах Александра Свечина, Андрея Снесарева и Евгения Месснера. Он ссылается на Снесарева: «Решение вопроса о будущем войны — положительного или отрицательного — остается вопросом веры, а не научно доказанным фактом». Также он отмечает размышления Месснера: «Мы должны перестать думать, что война, это когда люди сражаются, и мир, когда они не сражаются. Можно воевать и без ведения боев».
Хотя в речах Герасимова присутствуют темы и концепции некоторых ведущих советских и российских военных теоретиков, показывающие корни современной военной мысли представителей руководства Генерального штаба России, элементы взаимодействия между занимающимися военными разработками учеными и нарождающимися перспективами для будущих войн четко представлены в статье на эту тему в военно-промышленном курьере от 28 мая. Генерал-лейтенант в отставке Владимир Останков рассматривает вопрос о российских перспективах будущей войны и ясно показывает, как это влияет на оборонительную позицию Москвы во многих областях. Останков — бывший руководитель очень влиятельного Центра военно-стратегических исследований при Генеральном штабе (Центр Военно-Стратегических Исследований Генерального Штаба Вооруженных Сил Российской Федерации — ЦСВИ ГШ). Известно, например, что ЦВСИ играет роль в формулировании военной доктрины и создает секретные документы по стратегии, развитию армии и войнам будущего.
В начале своей статьи Останков заявляет о важности высоких технологий и современных систем вооружений и их влиянии на формирование взглядов и концепций Вооруженных сил, отмечая, что наиболее важным аспектом стратегии является прогнозирование характера будущих войн и определение потенциальных возможностей будущего врага с целью формирования контрмер. Останков перечисляет следующие основные черты современной войны:
— Широкое использование высокоточного и гиперзвукового оружия а также инструментов радиоэлектронной борьбы;
— Многоуровневое воздействие на противника по всей глубине его территории и одновременно в сфере глобальной информационной и аэрокосмической конфронтации;
— Усиление централизации и автоматизации управления войсками и оружием;
— Участие в боях нерегулярных вооруженных формирований и частных военных компаний (ЧВК);
— Комплексное применение силовых и невоенных мер, реализуемых с широким использованием протестного потенциала населения;
— Использование финансируемых извне политических сил и общественных движений.
Автор утверждает, что современная война все больше сосредотачивается на применении политических, экономических, информационных и других невоенных средств. Он предполагает, что эти меры использовалось Россией во время военных операций в Сирии, комбинируя при применении силы военные и нематериальные средства. Исходя из этого, Останков утверждает, что нынешнее российское политическое руководство улучшило сдерживание, приняв осознанную политику устрашения потенциальных противников.
Тем не менее, Останков считает, что доминирующая роль в будущей войне по-прежнему заключается в применении прикладной силы. Он ссылается на меняющийся характер войны и ее последствия для будущего: «Новые технологии значительно сократили пространственный, временной и информационный разрыв между войсками и командованием. Лобовые столкновения больших группировок войск на стратегическом и оперативном уровнях постепенно уходят в прошлое. Дистанционное бесконтактное воздействие на противника становится основным способом достижения целей сражения и операции. Разрушение его объектов осуществляется по всей глубине территории. Различия между стратегическим, оперативным и тактическим уровнями, а также наступательными и оборонительными действиями стираются». Автор далее утверждает, что искусственный интеллект будет играть гораздо большую роль в войнах будущего, роботизируя поле битвы, но не отказываясь полностью от человеческого участия.
Приводя в пример опыты России в Сирии с руководимой из единого центра сетью ведения боевых действий, Останков считает, что это оказало существенное воздействие на планирование Москвой будущих войн: «Предвидя подобное изменение характера вооруженных конфликтов, военная стратегия разрабатывает требования для развития разведывательно-ударных и разведывательно-огневых комплексов, определяя их место в системе ведения войны и долю участия в уничтожении противника. Неудивительно, что в Генеральном штабе Вооруженных сил Российской Федерации было создано подразделение для решения этой проблемы». Анализ военного потенциала США привел к «переходу России от политики сдерживания потенциального противника с помощью ядерного оружия к политике устрашения путем нанесения недопустимого ущерба гиперзвуковым оружием в ответ на любую крупномасштабную агрессию».
Похоже, что сочетание взглядов на вероятную природу будущей войны, анализ среды угроз для России и пристальное внимание к военному потенциалу США привели к принятию Москвой политики устрашения противника, с одновременным укреплением своих возможностей по мощному удару с большими разрушениями без использования ядерного оружия. Не следует недооценивать статью Останкова, учитывая его опыт работы в ЦВСИ, а также его знания и осведомленность текущего стратегического мышления Москвы. Он предлагает взгляд на то, как Москва проводит целенаправленную политику устрашения своих потенциальных врагов, что может быть важно для понимания стратегических действий России в более широком контексте.
Обсудим?
Смотрите также:
