Затяжное противостояние или конфликт с Россией?
Американские стратеги и политики очень часто рассматривают Россию и Китай через призму затяжного мирного противостояния этих стран США. Однако Москва и Пекин видят свою роль иначе: они ставят перед собой ревизионистские цели и считают, что участвуют в реальном конфликте, полагает сотрудник вашингтонского Центра стратегических и бюджетных оценок (CSBA) Марк Ганзингер (Mark A. Gunzinger).
— Polskie Radio: Мне бы хотелось спросить у Вас о тех преобразованиях, которые происходят сейчас в НАТО: на что они направлены? Мы видим, что Альянс старается соответствовать тем изменениям, которые произошли в сфере безопасности нашего региона. На саммитах в Ньюпорте и Варшаве были приняты важные решения, а сейчас планируется несколько изменить структуру командования. Как, на Ваш взгляд, выглядит ситуация в нашем регионе с военной точки зрения? Россия активно проводит учения, она развязала войну с Грузией, продолжает войну с Украиной. Решит ли она пойти на какие-то дальнейшие шаги? Можно ли сейчас сказать, чего нам ждать, к чему готовиться?
— Марк Ганзингер: Как известно, Россия претворяет в жизнь новую стратегию ведения военных действий — это так называемая война нового поколения. Это вид информационной войны, которая играет сейчас ключевую роль также в стратегии Китая. Пекин хочет получить возможность влиять на процесс принятия решений в командовании врага на стратегическом, оперативном и тактическом уровне. Это не позиционная война, а совершенно другой подход к ведению военных действий. Каждый шаг, который Китай предпринимает в мирное время или в ходе конфликта, оценивается с точки зрения его воздействия на то, как противник и его командование принимают решения.
Китай ведет информационную войну в так называемой серой зоне. Его активность можно наблюдать в регионе Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей. В самом этом факте, конечно, нет ничего нового. Новым элементом стало то, что Китай проводит эти операции под прикрытием систем ограничения и воспрещения доступа и маневра (A2/AD), то есть средств, которые позволяют изолировать поле боя.
Россия не может модернизировать свои вооруженные силы так же быстро, как Китай, но она тоже ведет «войну нового поколения». В рамках концепции A2/AD она стремится создать «купол», который накроет значительную часть Черного моря, Украины и стран Балтии.
Российская «война нового поколения», конечно, отличается от военной стратегии Китая. Россия использует пропаганду, дезинформацию, спецоперации, задействует российское меньшинство в разных странах, которое может быть недовольно политикой своего правительства, создает проблемы. Россияне стремятся к конкретной цели: они хотят вернуть себе влияние в постсоветских странах, лежащих на запад от Москвы, а в итоге обрести над ними контроль. Именно это мы видим в Крыму и Донбассе. Пока им удается добиваться успехов.
НАТО в целом и США в частности думают о том, как эффективно реагировать на операции в «серой зоне», которые еще нельзя назвать полноценным конфликтом. Это связано не только с событиями на Украине, но и с тем, что такое могло случиться в другой точке Восточной Европы. Иными словами, НАТО размышляет сейчас о том, как подготовиться к ведению такой войны, которая ничуть не напоминает конфликты, к которым мы готовились раньше.
— Какие шаги следует предпринять НАТО, чтобы подготовиться к тем угрозам, о которых Вы говорите?
— НАТО меняется, начиная приспосабливаться к новой реальности, к новым условиям, ставшему фактом противостоянию держав. О нем говорили уже не один год, но сейчас оно на самом деле началось. На горизонте вновь появилась Россия и, конечно, Китай. После 11 сентября 2001 года США требовали, чтобы их партнеры по НАТО расширили или хотя бы сохранили на прежнем уровне свое участие в операциях, проводящихся за пределами территории членов Альянса, поддерживали подразделения в Афганистане, Ираке, подключались к борьбе с ИГИЛ (запрещенная в РФ организация, — прим.ред.) и так далее. Сейчас основной акцент переносится на защиту самого Альянса, например, от агрессивных действий России, террористических атак и других угроз.
Мы видим основные источники угроз не там, где видели их в последние 20 лет, это самое главное изменение. Однако сейчас у НАТО нет такого потенциала, который позволил бы выстоять в случае массированной атаки России. Войска США в Европе — это лишь слабая тень сил времен холодной войны. Более того, на переброску некоторых американских подразделений на европейский континент понадобятся недели, а, возможно, месяцы. Если транспортным маршрутам будет угрожать опасность, операция займет еще больше времени. Я думаю, США и НАТО следует задуматься о наращивании потенциала: создании собственных средств изоляции поля боя и сил, которые могут выполнять задачи по сдерживанию и отражению агрессии. Структура этих сил должна, конечно, отличаться от структуры тех сил, которые направили из США в Европу.
— Можно ли сказать, что у НАТО есть комплексный план преобразований? Планируется создать новые центры командования, которые займутся некоторыми упомянутыми вами задачами (например, транспортными маршрутами из США в Европу). Что можно сделать еще?
— Изменения в структурах командования, которые затронут как сферу ведения военных действий, так и подготовки к ним, — это, конечно, положительный сигнал. Однако для создания реального потенциала нужны ресурсы. Наши силы сдерживания будут эффективными, если в Европе будут на постоянной и ротационной основе находиться соответствующие подразделения. Нужно проводить учения, создавать инфраструктуру, которая позволит в нужный момент перевести войска на линию фронта.
Кроме того, мосты, железные дороги, порты, аэродромы, которыми будут пользоваться силы, перебрасываемые на восток и северо-восток Европы, следует защитить. Сейчас специальных подразделений, которые взяли бы на себя эту задачу, нет. Значит, нам придется найти средства на то, чтобы их создать. Недостает военных мостов, которые могут понадобиться в странах Балтии.
НАТО нужно расширить свои возможности в сфере ПВО и защиты объектов критической инфраструктуры. Встанет вопрос о дополнительных инвестициях, из-за которых, возможно, придется сократить расходы на покупку новых кораблей, самолетов, вертолетов и так далее.
— В странах, расположенных на востоке от ЕС, ситуация непростая. На Украине идет война, в Белоруссии тоже все невесело. Начинает преобладать мнение, что этой стране уже ничем не поможешь. Мы смотрим на Белоруссию с польской перспективы и считаем, что что-то еще сделать можно, ведь Запад смог многое для нас сделать в эпоху ПНР. Ситуация на Украине выглядит трагично, а нам, как мне кажется, не удается адекватно реагировать на происходящие там события. Вы с этим согласны? У Вас есть идеи, что можно сделать на востоке Европы? Когда речь заходит об украине, нам говорят: «все плохо, но недавно было еще хуже».
— Я считаю, что НАТО и США следовало поставить украинскому руководству летальные вооружения. Нам нужно по-новому взглянуть на то, что происходит на Украине. Кризис в этой стране нельзя анализировать в отрыве от более широкого контекста. Многие американские стратеги и политики очень часто рассматривают Россию и Китай через призму затяжного мирного противостояния США. Москва и Пекин видят свою роль иначе, они не считают, что стали участниками мирного противостояния США или в случае России — США и Западу. Он считают, что разворачивается реальный конфликт, и добиваются успехов. Мы видим это на примере Крыма и Донбасса.
Альянсу следует изменить подход, понять, что начался затяжной конфликт, который не закончится при жизни одного поколения. Наши действия и планы должны быть подчинены этой мысли. События на Украине — это не одиночный акт агрессии, а часть масштабной стратегии, которую претворяет в жизнь Россия.
— А Белоруссия? Мне кажется, что это такой же трагический случай, как на Украине, только все делается другими средствами. Мы так давно за этим наблюдаем, что, может быть, уже ко всему привыкли?
— Белоруссия превращается в зависимое государство…
— Россия шаг за шагом разрушает ее независимость. Мы часто забываем, что уже больше 20 лет белорусы не могут повлиять на то, кто будет управлять их страной, какое направление политики она изберет, ведь выборов де-факто нет. Зато есть мощная российская пропаганда, добивающаяся успехов благодаря бездействию белорусского руководства, которое не ведет с ней никакой борьбы. Это какая-то более продвинутая версия агрессивных российских действий: оккупация без применения армии. К сожалению, часто звучат голоса, что помочь Белоруссии мы не в силах. Но, может быть, мы просто уделяем ей недостаточно внимания, слишком мало о ней думаем? Вы так не считаете? А если да, то почему, как Вам кажется, это происходит?
— Такого рода действия России тоже вписываются в долгосрочную стратегию, цель которой — восстановить влияние в странах постсоветского пространства и если не взять их под свой непосредственный контроль, то хотя бы обрести рычаги воздействия.
Сделать мы можем многое, например, снизить их зависимость от российских энергоносителей, тогда у Москвы будет меньше возможностей принуждать эти страны к тем или иным действиям. Снижение потенциала воздействия России — это лишь один из методов. Шагов экономического свойства, которые можно предпринять, больше, энергетика — просто пример.
Важно вести военное сотрудничество, разговаривать. Мы должны понять, как в конкретной стране функционирует военная сфера, правительство, как выглядят информационные потоки, национальные идеи, культура. Я думаю, можно найти много способов выстраивания доверительных отношений между НАТО и государствами, которые Россия может избрать своей мишенью.
— Некоторые говорят, что Альянс столкнется со сложностями: трансатлантические связи могут ослабнуть. Некоторые предсказывают, что американцы почувствуют, что от них слишком многого хотят, и решат действовать в одиночку. Такая опасность существует?
— Да. Если в Европе начнется «балканизация», этим воспользуется Россия. Чем сильнее будут связи между США и Европой, чем лучше будут их отношения, чем дальше зайдет процесс интеграции вооруженных сил, тем сложнее будет Москве.
— Что мы можем сделать для укрепления трансатлантических связей? Возможно, нам нужно заново их переосмыслить? Или на самом деле никакого кризиса нет? А если он есть, то что с ним делать?
— Я думаю, шаги к активизации трансатлантических отношений предпринимаются. Правительство говорит, что наши связи с НАТО крепки и становятся все более прочными, а Альянс играет все более важную роль в системе коллективной безопасности. В этом нет никаких сомнений.
Некоторые вопросы, на мой взгляд, нам стоит, однако, обсудить: как наладить взаимодействие в ходе наших операций, не следует ли членам НАТО подумать о более узкой специализации. Речь идет о том, можно ли найти более эффективный метод распределения ресурсов, чем тот, при котором каждая страна по отдельности выделяет средства на одну и ту же технику, операции и так далее. Такой подход будет способствовать интеграции.
— Какие средства позволят предотвратить новые акты агрессии со стороны России? Есть санкции, «список Магнитского», но проблемы остаются. Мы видим кибератаки, манипулирование общественным мнением, акции, направленные против СМИ.
— Как я уже говорил, дезинформация, пропаганда, манипулирование — это элементы «войны нового поколения». Демократические страны плохо справляются с такими явлениями. Чтобы пресечь попытки расшатать единство НАТО и разрушить систему свободного обмена информацией, нам нужно укреплять стратегическую коммуникацию в наших рядах.
Кроме того, я думаю, можно усилить присутствие натовских войск в странах Центральной и Восточной Европы. Необходимы силы, которые способны изолировать поле боя. У России такие системы есть в районе Черного моря и на Балтике, она создает там «купола». Вопрос, где такие же силы у Альянса. Говорят, что «купола» России и Китая могут помешать НАТО быстро придти на помощь союзникам. Сейчас мы стараемся сократить время, необходимое на реакцию. И еще в Европе следует усилить присутствие войск США.
— Насколько реальны такие планы?
— Все больше людей понимает, что какие-то действия предпринять нужно, в этом контексте планы реальны. В американской армии все чаще говорят о возросшем значении ПВО, высокоточных ракет, об электронной войне.
Что касается перспектив в контексте ресурсов, все выглядит хуже из-за бюджетных сложностей. Закон о бюджетном контроле 2011 года ограничивает возможности модернизации армии. А она очень нам нужна, ведь в прошлый раз мы проводили масштабное обновление вооруженных сил в 1980-х годах, при Рейгане. В финансовом плане это будет для американской армии очень непростая задача.
