В поисках своей Украины
Три года назад День Независимости Украины был полон трагизма, душевного подъема и неподдельного сплочения. С тех пор акценты заметно сместились. И теперь в тренде разочарование, разлад, раздор, споры об эмиграции и взаимные обвинения.
Нередко приходится слышать, что нам недостает монолитности. Что украинцы остаются слишком разными, и в этом наша беда. Что неоднородность и плюрализм едва не погубили страну, превратив ее в путинскую добычу. Но стоит копнуть чуть глубже, и этот тезис легко опровергается. Многообразие не сделало Украину более уязвимой — оно ее спасло.
Почему «русский мир» на Украине терпел фиаско в 2004-м, в 2013-м, в 2014-м? Почему планы и расчеты кремлевских стратегов оказывались несостоятельными?
Главным образом потому, что миллионы украинских граждан, которых Москва зачисляла в свой актив по формальным признакам — происхождение, язык, культура, родственные связи — неожиданно для РФ занимали противоположную позицию и сопротивлялись соседской экспансии.
Это было напрямую связано с жесткой унификацией «русского мира». Бывшая метрополия предлагала населению Украины готовый набор ценностей, не позволяя отступить от него ни на шаг.
Но выяснилось, что множеству людей не нужна родная русская речь в комплекте с Путиным, Януковичем, бесправием, произволом и мракобесием. Не нужна память о дедах-фронтовиках в комплекте с реабилитацией Сталина, восхвалением людоедского режима, разнузданным милитаризмом и реваншизмом.
Не нужны хорошие отношения с российскими родственниками и знакомыми в комплекте с колониальным статусом и отказом от евроинтеграции. А выбора «русский мир» не оставлял — либо ты принимаешь его целиком; таким, какой он есть; либо автоматически пополняешь ряды предателей, бандеровцев и американских подстилок.
Зато выбор оставляла независимая Украина: молодая, формирующаяся на наших глазах и толком не нашедшая себя. Она была достаточно широка, чтобы вместить людей с очень разными предпочтениями и убеждениями. Он была открыта для самых разнообразных надежд и представлений о будущем. Она давала шанс каждому, кто отождествлял себя с ней, — вне зависимости от происхождения, языка, вероисповедания или идейных взглядов.
И потому Россия год за годом теряла потенциальных сторонников, а Украина их приобретала. В 2013-2014 сотни тысяч граждан выходили на Майдан и помогали фронту не ради Украины Петра Порошенко или Украины Владимира Вятровича. Каждый из нас действовал ради своей неповторимой Украины, которую надеялся обрести в будущем.
Но, как бы сильно ни различались наши представления о собственной Украине, все мы понимали: ее не будет в случае победы унифицированного «русского мира». Именно это помогло нам выстоять. Три года назад «украинский мир» выдержал натиск Москвы благодаря своему разнообразию, широте и открытости.
Чувство единства и сплоченности, испытанное нами в дни Майдана и первые месяцы российской агрессии, было следствием этого разнообразия. Но как только любовь к Украине попытались унифицировать, уложив всех нас в патриотическое прокрустово ложе, наружу вылезли противоречия и разногласия.
Мы можем делиться на правых и левых, либералов и консерваторов, сторонников власти и ее критиков — но само по себе это не препятствует общественному диалогу и нахождению modus vivendi.
По-настоящему принципиально деление иного рода. На тех, кто готов к сосуществованию своей Украины с множеством других; и тех, кто считает, что его Украина — единственно возможная.
Где бы ни намечалась принудительная унификация — в политике, экономике, социальной или культурной сферах — она всегда означает одно: отказ в праве обрести собственную Украину.
Национал-шовинист не позволяет найти свою Украину человеку другого происхождения и другой культуры. Авторитарный политик не позволяет найти свою Украину приверженцу других взглядов. Монополист не позволяет найти свою Украину малому и среднему бизнесу. Тупоумный чиновник не позволяет найти свою Украину гражданину, стремящемуся к качественно иной жизни.
Отечественные унификаторы пытаются поставить общество перед таким же жестким выбором, как и теоретики «русского мира»: либо вы принимаете предложенную данность, либо становитесь отщепенцами.
Вас не устраивает дремучая и нетерпимая Украина? Или коррумпированная и отсталая Украина? Или Украина, шаг за шагом закручивающая гайки? А другой быть не может! Родину не выбирают! Любите ее или убирайтесь прочь!
Вопреки расхожему мнению, альтернатива не сводится к пресловутому «уезжать-не уезжать». Да, невозможность найти собственную Украину может подтолкнуть к эмиграции за рубеж: благо окружающий мир велик и многообразен. Но не менее вероятна и внутренняя эмиграция, когда гражданин, оставшийся в стране, превращается в чужака и более не ощущает сопричастности к украинскому проекту.
Разумеется, можно искренне верить, будто унификация отсеет негодный человеческий материал, недостойный называться «украинцами». Хотя в реальности все обстоит с точностью до наоборот.
В первую очередь будут отсеиваться лучшие — инициативные, креативные, свободомыслящие. Зато наверняка останутся пассивные и бездарные конформисты. Те, кто даже не пытается отыскать свою Украину, а просто плывет по течению, — без усилий, без убеждений, без мечты. Те, кто готов имитировать любовь к любой предложенной Украине, поскольку не способен любить по-настоящему.
Три года назад речь шла о выживании страны, теперь — о ее будущем. О вечном пребывании на задворках третьего мира или упорном продвижении вперед.
И перспективы нашего государства зависят от того, сколько не противоречащих друг другу Украин способны уместиться на его территории.
Сколько разносторонних предпочтений, знаний и умений удастся соединить в рамках одного цивилизационного проекта.
Сколько непохожих друг на друга людей сумеют найти собственную неповторимую Украину — в политике и бизнесе, в творчестве и науке, в образовании и вооруженных силах, в своем городе и поселке, в гражданской активности и частной жизни.
В конце концов, именно это и называется свободой.
