THAAD глазами России, США и Китая
Почему Китай так возмущен решением Южной Кореи о размещении на ее территории одной батареи современной американской системы противоракетной обороны, что даже угрожает всеобъемлющим возмездием?
Является ли позиция Пекина идентичной той, что занимает Россия, ее бывший соперник и союзник времен холодной войны, который сегодня снова оказался по одну сторону противостояния с Соединенными Штатами?
Настолько ли совпадают интересы Сеула и Вашингтона, как это может показаться на первый взгляд?
Эти вопросы являются ключевыми для понимания нынешних перемен, вызванных решением Сеула и Вашингтона о размещении комплекса высотной зональной противоракетной обороны на театре военных действий (THAAD) на территории Кореи.
Во-первых, следует обратить внимание на позиции этих двух союзников. Сеул находится в весьма сложном и уязвимом положении. Как он уже пытался объяснить Китаю и России, Южная Корея ощущает свою беззащитность перед растущей угрозой, связанной с программой Северной Кореи по развитию ядерных вооружений и ракет.
В связи с необходимостью обеспечения безопасности своего народа, правительство во главе с президентом Паком Кын Хе просто вынуждено предпринимать соответствующие меры. Пак, разумеется, знает, что было бы лучше, если бы система THAAD оставалась в качестве запасного варианта. Однако, он не может найти оснований для отказа в ответ на предложение США о ее размещении для защиты своих войск, дислоцированных на территории страны.
Пак Кын Хе мог бы сказать, что THAAD – мера самозащиты, и это было бы отчасти правдой. Одна батарея THAAD, направляемая в Корею, не способна обеспечить защиту всей южной части Корейского полуострова, но ее будет достаточно для защиты военных баз Соединенных Штатов. Вооруженные силы США, которые уцелеют в случае ракетного удара Северной Кореи, будут дополнены подразделениями, переброшенными из Америки. Следует также помнить о том, что в случае войны, гражданские лица считаются второстепенным приоритетом по сравнению с военными ресурсами с точки зрения обороны страны.
Итак, что же так возмущает Китай? Это можно объяснить, исходя из двух различных аспектов. Во-первых, сколько бы ни пытался Сеул доказывать, что система THAAD представляет собой оборонную меру против Севера, его слова натыкаются на полную глухоту Пекина, поскольку система ПРО размещается слишком близко от его территории. В связи с этим Китай ощущает, что его ключевые города и военные ресурсы на границе рискуют оказаться под постоянным наблюдением электронных «глаз» США, являющихся главным компонентом этой системы.
Китай считает Вашингтон своим соперником, поскольку интересы двух стран сталкиваются по широкому кругу проблем, связанных сегодня с Южно-китайским морем и Корейским полуостровом. Соединенные Штаты ощущают то же самое, поскольку их «разворот на Азию» вызван естественным усилением давнего восприятия Вашингтоном Китая как соперника.
Россия, бывший противник США, также испытывает серьезную обеспокоенность, которая, следует отметить, не вполне является продуктом больного воображения Москвы. Разумеется, в значительной степени ее позиция объясняется тем же страхом, который испытывает Китай в отношении единственной мировой супердержавы.
Россия, совершенно очевидно, не намерена принимать за чистую монету заявления США о том, что развертывание THAAD обусловлено угрозой, исходящей от оружия массового поражения Северной Кореи, подразумевающие, что когда угроза исчезнет, система также будет демонтирована. Москва уже не раз слышала подобные «песни».
Когда США создавали системы противоракетной обороны в Румынии и Польше, несмотря на протесты со стороны России, Вашингтон объяснял свои действия иранской ядерной угрозой. Однако сегодня, через год после подписания соглашения о прекращении ядерной программы Ирана и снятия с Тегерана экономических санкций, нет ни малейших признаков демонтажа этих систем ПРО.
Кроме того, Москва вполне может припомнить эпоху Рейгана, когда она была вынуждена вести изматывающую гонку вооружений с США, которая оказалась той самой соломинкой, что сломала хребет верблюда, то есть привела к распаду Советского Союза.
Принято считать, что именно страх так называемого «гарантированного взаимного уничтожения» предотвратил нанесение Соединенными Штатами и Советским Союзом первого удара в период холодной войны.
Разве не чувствовали бы Соединенные Штаты соблазна нанести удар первыми, если бы не страх ответной сокрушительной атаки? Особенно если представить, что во главе Белого Дома находится такой персонаж как Дональд Трамп. Возможно, из любви к российскому президенту Владимиру Путину он мог бы нажать кнопку запуска ракет, нацеленных на Китай.
Нередко войны н начинаются с ошибочной интерпретации действий потенциального противника, поэтому ответ на этот вопрос зависит в такой же степени от США, как и от Китая или России. Все дело в том, насколько эти три державы доверяют друг другу. На сегодняшний день, их взаимоотношения, увы, никак нельзя назвать доверительными.
Если бы удалось найти остроумный выход из этой дилеммы, такое решение стало бы краеугольным камнем, который в значительной мере определил бы дальнейшую судьбу Южной Кореи, избавив ее от необходимости играть роль «креветки, оказавшейся в центре битвы трех китов», по образному выражению корейского министра иностранных дел Юн Бён Се.
