Stratfor: Украина стала для России испытательным полигоном

31 марта украинцы отправятся на избирательные участки, чтобы отдать голоса на самых важных и необычных выборах за всю постсоветскую историю своей страны. Это еще и первые президентские выборы после поддержанного Западом Евромайдана — в 2014 году широкомасштабные протесты смели пророссийского президента Виктора Януковича, расчистив путь прозападному Петру Порошенко, который благополучно уселся в президентское кресло в мае 2014 года. Однако со времен Евромайдана минуло пять лет, а новой политической опоры Украина так и не обрела. В пользу этого говорит уже одно то, что Порошенко и бывший премьер-министр Юлия Тимошенко — завсегдатаи украинской политической сцены — значительно уступают 41-летнему Владимиру Зеленскому, шоумену, комику и полному новичку в политике. Однако кто бы ни выиграл выборы, ясно одно: прозападная ориентация Украины в ближайшем времени лишь усилится. После Евромайдана Украина стала отправной точкой для гибридной стратегии Москвы, однако решительный разрыв с могущественным восточным соседом обнажил пределы возможностей российской подрывной деятельности.

Украина давно превратилась в поле битвы между Россией и Западом. Круги от восстания на Майдане в 2014 году за последние пять лет разошлись далеко. В преддверии президентских выборов Украина выбирает будущее на годы вперед — и потому станет полигоном для российской гибридной стратегии. На украинском примере хорошо видны как ее последствия, так и ограничения.

По свежим опросам общественного мнения, проведенным Киевским международным институтом социологии 25 марта, Зеленский лидирует с результатом 32,1%, оставляя далеко позади как Порошенко (17,1%), так и Тимошенко (12,5%). Стоит отметить, что при всей ненадежности опросов украинского общественного мнения, значительного отрыва от двух основных конкурентов — а всего кандидатов примерно 40 — Зеленскому вполне может хватить для победы. Таким образом, звезда популярного сериала «Слуга народа», где он играет президента, имеет все шансы составить компанию Дональду Трампу и Жаиру Болсонару — став неноменклатурным кандидатом, который круто изменил политическую расстановку сил у себя на родине.

Стремительный взлет Зеленского обусловлен политическим климатом, который сложился на Украине после Евромайдана: радужные надежды на перемены полностью не оправдались. С точки же зрения внешней политики, Украина при Порошенко добилась важных успехов на ниве интеграции с Западом: Киев заключил с Брюсселем соглашения о свободной торговле и безвизовом режиме, а США и НАТО усилили свою поддержку в сфере безопасности. И тем не менее членство в ЕС или НАТО остается далекой мечтой, несмотря на инициативу Порошенко увековечить в конституции страны стремление Украины присоединиться к ним. За это пришлось дорого заплатить — в том числе затяжным конфликтом с Россией, который уже привел к утрате Крыма и Донбасса и унес более 10 тысяч жизней.

Взлеты и падения сменяли друг друга и на домашней арене. Реформы энергетического сектора, хотя и снизили зависимость от России, существенно повысили коммунальные платежи. Заработная плата не поспевает за инфляцией, а борьба с коррупцией через судебно-правовые реформы застопорилась. На этом фоне Зеленский выступает кандидатом протестного электората: в сложившейся ситуации его не примелькавшееся лицо и недостаток политического опыта — для многих избирателей отнюдь не слабость, а, наоборот, положительная черта. От него ждут, что он придет и наведет шороху.

Последствия Евромайдана также вышли далеко за пределы Украины, аукнувшись по по всей Евразии и западному миру. Хотя Евромайдан — далеко не первое народное восстание под носом у России, к которому приложил руку Запад (ему уже предшествовала волна цветных революций, в том числе и в самой Украине), он не знает равных по жестокости, кровопролитию и последствиям. Для России Евромайдан стал угрозой ее стратегическим интересам, олицетворяя собой крупнейший разрыв с западным миром со времен холодной войны. Он в корне перевернул взаимоотношения Москвы с Западом.

Показательна первоначальная реакция России на восстание. Вместо официального военного вторжения Россия отправила «маленьких зеленых человечков» (или военнослужащих без опознавательных знаков) сперва в Крым, а затем и на восточную Украину, чтобы соединить политические силы против Евромайдана и создать противовес новому правительству в Киеве. В то время действия России еще казались слегка завуалированной попыткой замести следы и избежать вины за прямое военное вмешательство. Оглядываясь назад, однако, можно заметить, что эти шаги обозначили фундаментальный перелом российской стратегии и переход к гибридной войне.

Безусловно, гибридная война не является чем-то новым ни для России, ни для других государств — ее корни следует искать в глубокой древности. Однако методы Москвы со времен Евромайдана значительно эволюционировали и претерпели разительные перемены. Если ранее Россия прибегала к гибридной тактике в ограниченных масштабах — как, например, во время российско-грузинской войны 2008 года — то после Евромайдана Москва существенно расширила как масштабы своей деятельности, так и их охват. Арсенал российских приемов теперь охватывает все: от заказных убийств до кибератак, кампаний по дезинформации и других секретных операций. Степень их интенсивности и эффективности варьируется, однако все они задуманы с тем прицелом, чтобы ослабить украинское государство и подорвать его усилия по сближению и интеграции с Западом.

Испробовав свои приемы на Украине, Россия впоследствии применила эти расширенные методы гибридной войны в других прозападных странах постсоветского пространства — например, в Молдавии и Грузии — чтобы подорвать их усилия по интеграции с Западом. Россия также расширила политическую и экономическую помощь промосковским партиям — например, молдавским социалистам — и усилила военную поддержку спорных территорий — например, Абхазии и Южной Осетии. Наконец, Россия начала метить за пределы постсоветского пространства, поддерживая партии евроскептиков в Германии и Италии и отряжая в соцсети целые армии ботов с одной единственной целью — разжигать рознь и сеять хаос. Разумеется, сфера применения российского инструментария менялась от страны к стране: странам наподобие США и Франции Москва бросать прямой военный вызов не решилась, однако готовность проводить кибератаки и вмешиваться в их политические системы во время ключевых выборов все же продемонстрировала.

Затяжное противостояние России с Западом также сказалось на взаимодействии Москвы с остальным миром. Спустя год после Евромайдана Россия вмешалась в сирийский конфликт, развернув военные силы в поддержку правительства Башара Асада и против США и поддерживаемых Западом мятежников. Как и на Украине, российское военное участие в Сирии началось с небольшого и неофициального присутствия — это был своего рода пробный шар — но потом выросло в грозную силу. Вмешательство в Сирию также показало, что Россия готова бросать вызов Западу не только на постсоветском пространстве, но и в более отдаленных регионах — например, на Ближнем Востоке.

По некоторым признакам, Москва намерена еще дальше расширить географию своей гибридной войны. Российские наемники или оперативники уже появились в некоторых частях Африки — например, в Ливии и Центрально-Африканской Республике (ЦАР) — и даже в Венесуэле. Более того, Россия вполне может в Венесуэле закрепиться, учитывая, что в Каракасе недавно приземлились российские самолеты с сотней солдат и военных советников. Если это так, то российские вылазки в Венесуэлу будут иметь много общего с предыдущими гибридными вмешательствами на Украине и в Сирии как с точки зрения тактики, так и с точки зрения конечных целей — повысить свой авторитет на международной арене и надавить на США в рамках дипломатического диалога.

Запад, однако, не стал молча сносить российскую гибридную агрессию. США и Евросоюз усилили санкции против России, а НАТО — военное присутствие на европейских рубежах, чтобы защитить приграничные страны и укрепить оборону против России. В дополнение к наращиванию обыкновенных вооружений страны вроде той же Украины удвоили усилия по укреплению кибербезопасности и защиты от пропаганды и информационных вбросов. Эти действия уже принесли непосредственные плоды: цена гибридных атак для России выросла, а их эффективность упала.

Но вернемся на Украину. Несмотря на разочарование общественности половинчатостью реформ и повседневными трудностями, с которыми сталкиваются многие граждане, в стране за последние пять лет произошли серьезные стратегические преобразования, которые трудно игнорировать. Евромайдан не только перенацелил внешнюю политику Украины на Запад — решительность перемен говорит о том, что сдвиг, по всей вероятности, сохранится и после грядущих выборов. Кто бы ни победил 31 марта, все ведущие кандидаты курс Украины на интеграцию с Западом поддерживают. Ни у одного из пророссийских кандидатов шансов на выход во второй тур нет. Это переломный момент: до Майдана страна всякий раз делилась примерно пополам между пророссийскими и прозападными фракциями. Кроме того, это говорит и о том, что гибридная тактика России имеет свои рамки.

В конечном счете, мотивация России для ведения гибридной войны Евромайданом не ограничивается. Это следствие трудностей, вставших перед Москвой в прямой конкуренции с США и Западом. Противостояние России с Западом последние пять лет лишь усиливается, и Москва страдает от ряда присущих ей слабостей — ресурсозависимой экономики, которой не под силу тягаться с американской или китайской, а также обострившихся демографических проблем. В результате Россия для достижения своих стратегических целей вынуждена все чаще прибегать к постоянно обновляемой гибридной стратегии. Можно сказать, что Украина нагляднее всех продемонстрировала как эффективность российской стратегии, так и предел ее возможностей. И это вряд ли изменится, даже если Москва решит свою стратегию усовершенствовать или углубить.