Путин строит мечети неспроста
Россия использует Сирию, чтобы усилить свое геополитическое и экономическое влияние на Ближнем Востоке, и, похоже, стремится позиционировать себя как главное действующее лицо, которое может позаботиться о безопасности региона, — но только если это согласуется с ее собственными интересами.
В понедельник, после того, как США сбили сирийский истребитель в первый раз с момента начала войны в Сирии, российское министерство обороны оборвало «горячую линию», которая была организована, чтобы избежать случайных конфликтов с военными США в тесных небесах Сирии.
Россия вновь ужесточила тон в отношении США, так как правительство, сидящее в Москве, — сильнейший сторонник сирийского президента Башара Асада. Россия бомбит Сирию с воздуха с октября 2015 года.
Большинство налетов были направлены на сирийскую оппозицию, что может означать, что борьба с ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в России — прим. ред.) — не главная цель России в Сирии. Несмотря на то, что оппозиция в декабре лишилась своего главного оплота в Алеппо, именно оппозиция, а не ИГИЛ, остается крупнейшей угрозой Асаду, а потому и России.
Россия, похоже, хочет позиционировать себя как важнейшее действующее лицо, которое может обеспечить безопасность региона, — когда это соответствует ее собственным интересам.
Ее продолжающееся присутствие в Сирии должно напоминать США, что Россия остается участником событий, с которым американцам следует сотрудничать.
Но Россия нуждается в стратегии на будущее. Она застряла на месте, и у нее нет настоящего плана по выходу из ситуации, считает исследователь Марк Галеотти (Mark Galeotti).
«Путин не может усилиться политическим путем», — говорит Галеотти, который проводит исследования в Пражском институте международных отношений и сравнивает методы России в Сирии с ее методами в Чечне.
До недавнего момента роль России ограничивалась воздушными налетами, но сейчас она вмешалась и в наземные бои. В Сирию отправились солдаты из южных регионов страны, из числа ее суннитского населения в Чечне. Их конкретная роль и количество не ясны.
Москва сообщила, что хочет уменьшить свое присутствие в стране, заявив, что сирийский народ должен сам решать свое будущее.
Еще один пример деятельности России — это восстановление мечетей. Региональный чеченский фонд, названный в честь отца лидера Чечни Рамзана Кадырова Ахмата Кадырова, решил финансировать строительство разрушенной ИГИЛ Мечети Омейядов в Алеппо. Мечеть занесена в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Открытие восстановленной мечети запланировано на август 2018 года.
Фонд Кадырова был основан в 2004 году, чтобы помогать чеченцам, но сейчас он помогает людям из разных регионов России и мира, в особенности Сомали и Сирии. В сентябре прошлого года фонд послал более 2,5 тысяч овец, 100 быков и 10 верблюдов жителям Дамаска, Латакии и Тартуса, а также передал школьные учебные материалы для 7 тысяч сирийских детей. Фонд также планирует строить дома для детей-сирот в Алеппо.
На фоне идущей войны эта инициатива направлена на то, чтобы укрепить образ чеченского лидера Рамзана Кадырова как милосердного дарителя, который хочет облегчить страдания Ближнего Востока и распространить свою точку зрения на ислам.
Другая мечеть, Халед Ибн Эль-Валида в Хомсе, также находится в процессе восстановления по соглашению между Чечней и Сирией.
Желание усилить влияние на Ближнем Востоке касается не только политики. Экономические санкции жестко ударили по российской экономике. Ответом России стал поиск других партнеров для сотрудничества.
Энергия дипломатии стала заметной движущей силой. Попытки Москвы расшириться можно увидеть в заключенных в последние два года деловых соглашениях. Компания «Газпром Нефть», дочернее предприятие Газпрома, например, получила возможность добывать углеводороды в Курдистане. Роснефть, другая российская нефтяная компания, подписала соглашение о сотрудничестве в Курдистане и Ливии и купила долю в 30% в газовом месторождении Зохр в Египте. Кроме того, четыре русских нефтяных компании начали переговоры о возможностях в Сирии.
Может, новых месторождений нефти и не найдут, но инвестиции имеют явное символическое значение — как и восстановление мечетей Кадыровым.
