Противоречит ли влияние России в Сирии и на Ближнем Востоке интересам Соединенных Штатов

В связи с нынешними президентскими «выборами» в Сирии целесообразно прояснить, какие интересы движут продолжающейся российской интервенцией в этой стране. Вмешательство Москвы помогло режиму президента Башара аль-Асада не только избежать свержения, на грани которого он, казалось, был в середине 2015 года, но и вернуть под свой контроль большую часть районов, которые он ранее уступил своим различным оппонентам.

Пока остается неясным, удастся ли силам Асада восстановить свою власть над всей территорией страны. Однако даже если диктатор, который, скорее всего, будет «переизбран» по результатам голосования, состоявшегося 26 мая, не сумеет восстановить полный контроль над всей Сирией, его противники, судя по всему, не в состоянии всерьез угрожать выживанию его режима или отвоевывать у него территории. Хотя это означает успех для российской политики, ситуация в Сирии и вокруг нее остается сложной для Москвы, поскольку многие субъекты преследуют там противоречивые политические цели.

Помимо России, в сирийский конфликт так или иначе вовлечены Турция, Иран, «Хезболла», Израиль, суннитские джихадистские группировки, силы сирийских курдов, Соединенные Штаты и, наконец, сам режим Асада. Главная внешнеполитическая цель Путина, определившая его подход, заключается не в том, чтобы добиваться победы одной стороны над другой, и не в том, чтобы урегулировать конфликт между противоборствующими силами, а в том, чтобы достичь какого-то компромисса между конкурирующими силами (за исключением джихадистов) и тем самым вынудить их искать расположения Москвы, даже если конфликты с другими субъектами будут продолжаться.

Это дает Путину многочисленные возможности для усиления влияния за счет балансирования между противоборствующими силами. И чем большего успеха добьется Россия в своем стремлении заставить всех сотрудничать с собой, тем сложнее будет Соединенным Штатам противодействовать российскому влиянию, если учесть, что все союзники Америки в той или иной степени сотрудничают с Россией.

Москва давно призывает к мирному урегулированию в Сирии и рассматривает активные усилия по восстановлению экономики как важнейший элемент этого урегулирования. Но Россия не в состоянии самостоятельно оплатить эти усилия. По оценке ООН, для восстановления страны потребуется не менее 250 миллиардов долларов, в то время как общий годовой бюджет помощи иностранным государствам составляет в России чуть более 1 миллиарда долларов. Западные правительства не желают финансировать восстановление сирийской экономики, если режим Асада не проведет масштабную демократическую реформу. Но чем в большей безопасности ощущает себя Асад, тем меньше у него стимулов для проведения реформ или каких-то уступок политическим оппонентам.

Продолжающееся иранское присутствие в Сирии также создает проблемы для Москвы. Согласно данным Международного института стратегических исследований (IISS), в 2020 году в Сирии находились 4 тысячи российских военнослужащих, 1500 иранских, 7-8 тысяч бойцов «Хезболлы» и около 50 тысяч боевиков из Афганистана, Ирака, Пакистана и других стран. Эксперты IISS отмечают, что некоторые из них получают значительную иранскую поддержку. В результате, Россия не может ни заставить, ни убедить Иран и его союзников уйти из Сирии, и любая попытка сделать это может нанести урон сотрудничеству с Ираном и усилить соперничество между Москвой и Тегераном за влияние в Дамаске.

Москва также установила хрупкое сотрудничество с Турцией на севере Сирии, где Анкара поддерживает противников режима Асада, включая джихадистов. Турция и Россия оказались по  разные стороны конфликта в Ливии, Нагорном Карабахе, а теперь и на Украине. Москва могла бы наказать Анкару за вмешательство в дела бывших советских республик, усилив поддержку кампании режима Асада в Идлибе или оказав помощь сирийским курдам в их противостоянии с турецкими войсками. Однако это может нанести ущерб более глобальной цели Путина — поощрять враждебность турецкого президента Эрдогана по отношению к Америке и Европе.

Как Россия будет реагировать на многочисленные вызовы в Сирии и на Ближнем Востоке в целом? Если судить по ее прошлым действиям, Москва попытается избежать окончательного решения о том, чтобы встать на чью-то сторону. Скорее всего, Кремль продолжит свою прежнюю тактику, то есть будет позволять противоборствующим сторонам сдерживать друг друга, вмешиваясь только для сохранения баланса между ними в тех случаях, когда это будет соответствовать достижению собственных целей России.

Наметившаяся конкуренция с Ираном за влияние в Сирии, а также стремление Москвы привлечь средства на восстановление сирийской экономики из антииранских источников в Персидском заливе, дают ей веские причины для того, чтобы противодействовать расширению иранского влияния и даже добиваться его ослабления, особенно теперь, когда выживание режима Асада более или менее гарантировано. Впрочем, нет никакой необходимости, чтобы Россия сама предпринимала какие-то действия против Ирана, поскольку эту функцию взял на себя Израиль, который наносит удары по иранским войскам и силам «Хезболлы» в Сирии, прилагая при этом максимально возможные усилия, чтобы избежать нанесения любого ущерба российским интересам.

Москва прекрасно осознает, что в Тегеране недовольны тем, что российские военные в Сирии не только не защищают проиранские формирования от израильских атак, но даже содействуют им в  рамках российско-израильских договоренностей о недопущении конфликта. С другой стороны, Москва может по-прежнему придерживаться этой тактики, поскольку Тегеран крайне заинтересован в продолжении поставок оружия и в других формах военной координации в Сирии.

По всей вероятности, Россия будет и впредь балансировать между сотрудничеством и соперничеством с Турцией, одновременно поощряя конфронтацию Эрдогана с США и ЕС. Однако если турецкие действия в Ливии, Нагорном Карабахе или Украине будут слишком сильно ущемлять российские интересы, Москва в любой момент может увеличить давление на Анкару в Сирии, усилив поддержку режима Асада в Идлибе, где он стремится вытеснить боевиков оппозиции, которых поддерживает Турция, либо оказав помощь сирийским курдам  на северо-востоке страны.

Хотя Москва, скорее всего, будет и впредь возмущаться тем, что американские военные остаются в Сирии, на самом деле их дальнейшее присутствие может быть даже полезным для России. Поскольку американцы в основном сосредоточены на борьбе против террористической организации ДАИШ, их уход привел бы к тому, что это бремя пришлось взять на себя Москве, чего она хотела бы по возможности избежать.

До сих пор России удается балансировать между противоборствующими силами в Сирии, и это дает им стимул сотрудничать с Москвой. Однако если хотя бы в одном месте равновесие нарушится, может разразиться более масштабный конфликт, чем она в состоянии контролировать.

Как должны реагировать Соединенные Штаты на дальнейшие действия России в Восточном Средиземноморье? Первым шагом должно стать признание того факта, что хотя сдерживание амбиций России стало главным приоритетом для Вашингтона, некоторые ближневосточные союзники Америки в большей степени обеспокоены амбициями Ирана или Турции, которые они считают более угрожающими. Некоторые даже видят в России партнера и поэтому едва ли захотят активно содействовать антироссийской политике США.

Во-вторых, необходимо признать, что Вашингтон не может достичь всех разнородных целей, которые он преследует: установить демократию и добиться соблюдения прав человека в Сирии, активизировать борьбу с ДАИШ за счет координации усилий с сирийскими курдами, не допустить дрейфа Турции от Запада в сторону России и ограничить российское, иранское и китайское влияние в регионе. Тем не менее, целесообразно расставить приоритеты между этими целями с точки зрения важности и достижимости.

Наконец необходимо подумать о том, не приведет ли успех американцев в ослаблении российского влияния к росту влияния Ирана и ДАИШ, как это произошло после свержения режима Саддама Хусейна в Ираке. Россия – не единственная страна, которая сталкивается с необходимостью идти на компромиссы.



Поделиться…
VKTwitterFacebook0