Президентские выборы и столкновение с реальностью



Президентские выборы и столкновение с реальностью


За два месяца до того, как россияне пойдут на избирательные участки в седьмой раз выбирать президента страны, можно уже писать новостные репортажи. Если не произойдет ничего чрезвычайного, Владимир Путин будет избран на четвертый срок, в результате чего станет лидером с самым длительным сроком полномочий в исполнительной власти среди всех крупнейших мировых держав. Еще до того, как в урну будет опущен первый бюллетень, большинство представителей политического истеблишмента США уже будут считать результаты этого голосования незаконными. Независимо от истинного уровня поддержки Путина в России, будут звучать заявления о том, что у Путина нет народного мандата, позволяющего ему и дальше править страной. В качестве аргументов будут упоминать те методы, которые использовал Кремль для управления избирательным процессом, и то неизбежное несоответствие, которое возникнет между фактической явкой избирателей, фактическим количеством голосов, отданных за Путина, и теми результатами, которые будут опубликованы. Особенно если поставленная цель «70%/70%» (явка/количество голосов за Путина) достигается на фоне сообщений о том, что для реализации этой задачи необходима некоторая «точная регулировка», «доработка». Так что выборы ничего не решат: те представители российской элиты, которые считают, что американцы (и некоторые европейцы) должны признать «реальность» Путина и начать вести дела с Кремлем, будут разочарованы. А также — те на Западе, кто утверждает, что нужно лишь дождаться неизбежной цветной революции для того, чтобы свергнуть Путина, что в свою очередь решит все нерешенные вопросы, которые привели к ухудшению отношений России с Западом.

Так что 19 марта 2018 года ничего не изменится. Но две острые проблемы, которые выборы не решат, по-прежнему останутся.

Во-первых, насколько мы можем судить о том, что называется «путинизмом», его идея теряет смысл. В первый срок Путина (с 2000 по 2004 годы) он действовал в чрезвычайных условиях и был человеком, который должен был возглавить Россию и остановить ее сползание к катастрофе. Его второй срок был ознаменован задачей восстановления и преобразования того, что было утрачено во время катастрофических событий 1990-х годов. В период работы в тандеме с Медведевым прежний акцент на модернизацию сменился антикризисным подходом с целью оградить Россию от непредсказуемых перемен и неурядиц, связанных с глобальной рецессией. Свой третий срок Путин начал, представив концепцию, согласно которой Россия должна занять на международной арене позицию евразийского полюса власти. Но работа в этом направлении ведется нерешительно из-за неэффективности Евросоюза, который показал себя хуже, чем от него ожидали, но особенно — из-за украинского кризиса. И, похоже, нет никакой другой ключевой, убедительной и увлекательной концепции четвертого срока, кроме лозунга «Сильный президент — сильная Россия». В этой связи удивительно то, что некоторые из кандидатов, баллотирующиеся на президентский пост, особенно Борис Титов, представляющий бывшую партию «Правое дело» (называющуюся сегодня «Партией роста»), и в меньшей степени — новое лицо российских коммунистов, Павел Грудинин, заменивший вечного политического кандидата-тяжеловеса Геннадия Зюганова, не рассчитывают победить на выборах. Они используют избирательную кампанию для продвижения своих соответствующих программ приватизации и борьбы с глобализацией, стремясь повлиять на тот курс, который российское правительство примет в ближайшие годы. Даже избирательная кампания Ксении Собчак выносит проблемы на общественное обсуждение. И то, что на декабрьской пресс-конференции она смогла задать вопрос Путину (как журналист), было воспринято как сигнал о том, что, ее кандидатура (даже если никто и не рассчитывает на ее победу) является частью необходимого процесса. Процесса, позволяющего понять, что произойдет с российской политикой после того, как Путин уйдет на пенсию или покинет это царство смертных.

Это связано с тем, что кампания 2018 года, в том, как она развивалась, является явным признаком краха. В середине 2000-х годов Владислав Сурков, известный «серый кардинал Кремля» и главный политтехнолог Путина, утверждал, что целью его деятельности является создание правящей партии вроде послевоенной партии либеральных демократов в Японии. Партии, которая могла бы десятилетиями сохранять электоральное превосходство, служить платформой для выражения различных мнений, допускающей существование различных фракций, но сохраняющей сплоченность в едином политическом устройстве, и разрабатывать устойчивые механизмы для развития лидерских качеств и обновления кадров. Российская политика сегодня все еще очень далека от этой модели, и вечная кандидатура Путина явно свидетельствует о том, что проблема политической преемственности, которая мешала ему в преддверии президентских выборов 2008 года (когда в соответствии с конституцией Путин не имел права баллотироваться на третий срок подряд), до сих пор не решена. Путин во многом не может отказаться от власти, потому что ни у него, ни у его окружения не будет необходимых им политических и правовых гарантий. Однако в отличие от послевоенной Японии с ее либерально-демократической партией или Индии с ее Индийским национальным конгрессом, или Мексики, где на протяжении 70 лет превосходством пользуется Институционно-революционная партия, в России нет никакого авторитетного или обязательного механизма и процесса, с помощью которого фракции правящей элиты могут выбирать и согласовывать новых лидеров. Если, как это все чаще представляется, нынешняя российская политическая система была создана для одного человека, и ею может управлять и руководить только один человек — Владимир Путин — то в тот момент, когда Путин больше не сможет управлять страной, в России начнется серьезный политический кризис.

И даже при том, что сторонние наблюдатели ищут признаки «цветной революции» в кандидатуре не допущенного к выборам борца с коррупцией Алексея Навального, реальность такова, что все цветные революции на Евразийском пространстве произошли после того, как существующий режим оказывался не в состоянии решать вопросы преемственности. И все лидеры, которые появились в ходе цветных революций — Виктор Ющенко и Петр Порошенко на Украине или Саакашвили в Грузии — были неотъемлемой частью прежнего политического порядка. Если 19 марта станет ясно, что это будет последний срок пребывания Путина на президентском посту, и если мечту Суркова о создании либерально-демократической партии реализовать не удастся, то начнет расти вероятность того, что для тех кремлевских фракций и кланов, которые не одобрят выбор преемника Путина, это послужит стимулом. И они задумаются над тем, чтобы последовать сценарию цветной революции как способа нейтрализовать своих соперников.

Другая проблема, которая не будет решена в результате мартовских выборов (или даже если они станут «черным лебедем», и в итоге пост президента займет не Путин, а кто-то другой) — это вопрос о роли России на Евразийском пространстве и в мире. На Западе по-прежнему придерживаются мнения, что наши внешнеполитические проблемы с Россией носят личный характер — что их причиной является Путин. Поэтому, считают они, можно было бы начать новую страницу в американо-российских отношениях с президентом Навальным, Собчак или даже Титовым, не говоря уже о давнем либеральном реформаторе Григории Явлинском, который тоже выставил свою кандидатуру. (Хотя совершенно очевидно, что президент Грудинин или президент Максим Сурайкин, который баллотируется под знаменем «Коммунистов России», исповедующих идеи неосталинизма, и представил предвыборную программу под названием «Десять сталинских ударов по капитализму и американскому империализму»; или же многолетний претендент Владимир Жириновский, в седьмой раз пытающийся стать президентом России — не будут заинтересованы в улучшении отношений с Вашингтоном). Да, вполне возможно, что какой-нибудь другой кандидат положит конец вмешательству в Сирии, займет более гибкую позицию по украинскому вопросу, будет менее конфронтационным. Но никто не выступает за то, чтобы Россия отказалась от своей позиции регионального лидера или одной из великих держав, с которой следует консультироваться по важным вопросам глобальной повестки дня. Владислав Иноземцев, уважаемый ученый и аналитик, являющийся одним из политических советников Ксении Собчак, в 2005 году говорил о том, что Россия как одна из великих держав могла бы совместно с Соединенными Штатами создать новый союз для решения острых международных проблем. Никто — даже самые либеральные, прозападные кандидаты, участвующие в выборах — не будут выступать за то, чтобы Россия подчинилась однополярной системе, возглавляемой Соединенными Штатами. Реальность такова, что у любого лидера в Кремле, преследующего российские национальные интересы, скорее всего, будут разногласия с Соединенными Штатами. И у нас, похоже, нет механизма, который в эпоху после Путина служил бы средством сглаживания или решения этих спорных вопросов.

19 марта русские — и мир — проснутся и обнаружат, что особых изменений не произошло. Но часы, ведущие обратный отсчет до момента внутреннего и международного кризиса, будут идти.