Почему с Россией нужно говорить

Время от времени я вспоминаю о том сундуке. Последний раз это произошло во время украинского кризиса — и вот теперь снова. Было раннее субботнее утро, я проснулся и прочитал новости из Сирии на телефоне. Там были сообщения об атаках альянса Трампа на сирийские цели, об ударах возмездия за химические атаки, об обострившихся взаимоотношениях России и Запада, о военном союзе французского президента Макрона и британского премьер-министра Мэй с президентом США Трампом.

Сундук с надписью «Война»

Сундук, вспомнившийся мне — не просто какой-то там сундук со старым барахлом и старыми книгами. Это красивый, крепкий сундук, стоявший когда-то в комнате моей бабушки Марии, энергичной пфальцской крестьянки, о которой я вспоминаю с огромным почтением и о которой время от времени пишу. Бабушка родила 15 детей, то есть на несколько детей больше, чем Европейский союз насчитывал государств-участников в первые годы своего существования. В деревянном сундуке хранились самые важные бабушкины воспоминания. Старомодным шрифтом на нем было написано «Война».

Там лежали многочисленные письма, которые посылали домой ее сыновья и зятья со всех фронтов Второй мировой войны и дочери, когда тех отправляли на трудовой фронт. Одним из отправителей был солдат 11-ой немецкой армии под командованием генерала Эриха фон Манштейна (Erich von Manstein), которая пыталась захватить Севастополь в Крыму в 1941-1942 году. Другой корреспондент, мой дядя Оскар, лежит теперь в могиле номер 687 на американском национальном кладбище в Хэмпшире, штат Вирджиния. Он был членом экипажа немецкой подводной лодки 85, которую в 1942 году у мыса Хаттерас у берегов Северной Каролины торпедировал американский эсминец «Роупер». Так как подлодка затонула не сразу, приблизительно сорок матросов успели прыгнуть с лодки в Атлантический океан. Но там их — все случилось в ночь с 14-го на 15-ое апреля 1942 года — убило американскими глубинными бомбами. Американцы выловили их тела и похоронили.

Чудо из сундука

Что бы сказала бабушка, спрашиваю я себя, вспоминая тот сундук, что бы сказала бабушка, если бы была сейчас жива? От нее я научился читать, писать, понимать библейские истории, но и ненавидеть войну, злобную пропаганду и безбожность нацистов. Итак, что бы она сказала? «Напиши что-нибудь, мальчик, — сказала бы она, — чтобы больше не было войны». Она рассказала бы мне потом, как это часто бывало, не только о Второй, но и о Первой мировой войне и о франко-германской войне 1870-1871 годов, которую сама — она родилась в 1886 году — знала по рассказам своего отца.

С печалью в голосе она поведала бы о Гравелоте, Вердене и Седане, а также о том, как она в тридцатилетнем возрасте сама пережила первую войну, как эта война вдруг началась, в 1914 году, в чудном месяце августе. А потом она, возможно, заговорила бы о великом «чуде», о котором она и думать-то не могла, перебирая вещи в своем старом сундуке. Это чудо нужно беречь как зеницу ока — чудо под названием Европа и мир.

Наш общий европейский дом, породивший столько прекрасных надежд почти тридцать лет тому назад, выглядит сегодня почти так же, как вокзал в Байериш-Айзенштайне во времена холодной войны. Там, на германо-чешской границе, границе с бывшим Восточным блоком, массивная стена проходила прямо по зданию вокзала. Туалет был в восточной части. В 1991 году канцлер Гельмут Коль (Helmut Kohl) вновь открыл пограничный вокзал. Казалось, что Европа снова открывается. И что Россия, хотя это в последние годы подчас и забывается, тоже ее часть. Хорошо, если бы и общались с ней соответственно.

Великое отчуждение между Западом и Россией

Федеральный президент Франк-Вальтер Штайнмайер (Frank-Walter Steinmeier) сказал в недавнем интервью газете «Бильд ам зоннтаг» (Bild am Sonntag), что отчуждение между Западом и Россией происходит в галопирующем темпе. Большая группа бывших политиков с озабоченностью констатировала в одном из материалов «Франкфуртер альгемайне» (FAZ): «Взаимные санкции, закрытие учреждений и форумов, служивших до этого взаимопониманию и сотрудничеству — все это происходит с постоянно увеличивающейся скоростью».

Гельмут Шэфер (Helmut Schäfer, государственный министр в министерстве иностранных дел Германии с 1987 по 1988 год), Эдмунд Штойбер (Edmund Stoiber, премь-ер-министр Баварии с 1993 по 2007 год), Хорст Тельчик (Horst Teltschik, председатель Мюнхенской конференции по безопасности с 1999 по 2008 год), Гюнтер Ферхойген (Günter Verheugen, комиссар ЕС с 1990 по 2010 год) и Антье Фольмер (Antje Vollmer, зампредседателя бундестага с 1994 по 2005 год) выразили опасение, что «раздуванием российской угрозы приводится в действие новая гонка вооружений» и что «спираль из мер и контрмер все больше отрывается от реальных причин и поводов, вызвавших ее». По их мнению, крах российско-западных взаимоотношений и закрытие почти всех деловых форумов грозит остаткам глобальной стабильности. Кажется, что воспоминания о двух мировых войнах с миллионами погибших утратили свою яркость.


Преодолеть нежелание разговаривать

Бывшие политики выступают за «преодоление нежелания разговаривать». Они считают, что обо всех конфликтах и спорных моментах с Россией нужно открыто говорить — без предварительных условий, предубеждений и угроз. «Германия и Европейский союз должны тут взять инициативу на себя». И в этом политики, без сомненья, совершенно правы.

Эти озабоченные люди как бы присоединяются к призыву других немецких политиков, опубликованному в декабре 2014 года. Это было заявление немецких политиков против войны, к которой США, ЕС и Россия, по мнению подписантов, «неотвратимо» подталкивают мир. В заявлении говорилось также о необходимости искать пути к восстановлению мира. Заявление тогда подписали Роман Херцог (Roman Herzog, ныне уже покойный бывший председатель бундестага), Ганс-Йохен Фогель (Hans-Jochen Vogel, почетный председатель СДПГ), бывший канцлер Герхард Шрёдер (Gerhard Schröder), а также многие бывшие министры и эксперты в области обороны.

Они осудили российскую аннексию Крыма как противоречащую международному праву, но в то же время констатировали: «Нам нельзя вытеснять Россию из Европы». Этот призыв был выражением озабоченности, о которой говорил в своей книге о Европе и ныне покойный бывший канцлер Гельмут Коль (Helmut Kohl): «Запад, также как и Россия и Украина, должны следить за тем, чтобы не потерять все то, чего мы однажды достигли». Очень многое пошло не так с тех пор, как Путин 25 сентября 2001 года, выступая в бундестаге, сделал Западу долгосрочное и всеобъемлющее предложение о сотрудничестве.


Уроки истории игнорируют, когда речь идет о России

Коль в 2014 году справедливо осуждал государства «большой семерки», которые отстранили Россию от встреч глав ведущих индустриальных держав мира. Это не было дипломатией, это было позерством, а позерство — половой инстинкт политики. Это позерство в последние три-четыре года стало все сильнее. Уроки истории игнорируются, когда речь идет о России. А ведь память помогает освободиться, в том числе от старых образов врага и методов, которые их создают. Необходимо и в дебатах о ядовитых газах избегать демонизации врага и излишней уверенности в собственной правоте.

Нам не хватает дальновидного прагматизма Эгона Бара (Egon Bahr). Целью подобного дальновидного прагматизма с начала 60-х годов было нечто, казавшееся тогда невозможным: с помощью свободной от идеологии и иллюзий политики положить конец холодной войне. И невозможное стало возможным. Невозможное началось с малого: с тех пор как была возведена Берлинская стена, политика Брандта и Бара состояла не том, чтобы все время кричать «уберите стену!» Они решили сделать стену проницаемой и добились этого, сначала заключив так называемое пропускное соглашение, позволившее западные берлинцам на Рождество посещать своих родственников в Восточном Берлине.

Это были первые робкие шаги к изменениям через сближение. Дальновидный прагматизм не боится малых шагов, ведь эти малые шаги ведут к находящейся вдали большой цели. Это как раз то, чего не хватает людям сегодня: у них есть ощущение — как в отношении европейской политики вообще, так и проблемы беженцев в частности — что политики распыляют силы на мелочи, что они ни на что не решаются, потому что не видят большой цели.

Отменить санкции

Тогда новая восточная политика началась с того, что к восточному блоку перестали поворачиваться спиной, а повернулись к нему лицом. Политика разрядки привела к заключению соглашения об основах взаимоотношений с ГДР, а в конце произошел бескровный распад Советского Союза. Чему нас все это учит? Есть один урок, который намного важнее конца Восточного блока, и он гласит, что политика разрядки не должна кончаться никогда. Она необходима и сегодня.

Бывший министр иностранных дел Геншер (Genscher) за девять месяцев до смерти советовал Западу в 2015 году вновь подать руку Путину. Так поступил бы и Эгон Бар. Незадолго до смерти во время представления одной из книги он сказал: «Мы могли, как в начале политики разрядки, провести сначала зондирование, а затем начать в одностороннем порядке отменять санкции». Его призыв актуален и сегодня. Он — в завещании Бара и Геншера. Он дает нам силы надеяться.

Хериберт Прантл (Heribert Prantl) — член редколлегии и руководитель отдела мнений в ЗДЦ.