Почему Китай стремится к лидерству в области альтернативной энергетики
Уже сегодня можно с уверенностью сказать, что наступление эпохи возобновляемой энергии неизбежно, и тот, кто будет доминировать на рынках в области этих новых технологий, скорее всего, будет оказывать наибольшее влияние на модели развития и мировую экономику в будущем.
Если человечество сумеет дать эффективный ответ на климатические изменения, скорее всего, во главе этого движения будет стоять Китай. Геополитические мотивы Пекина вполне ясны. Поскольку другие крупные державы либо отрицают наличие проблемы климатических изменений, либо относятся к ней индифферентно, Китай может существенно усилить свое влияние и международный авторитет, став мировым лидером альтернативной энергетики будущего.
Президент Си Цзиньпин неоднократно горячо высказывался на эту тему. Он уже призвал мир к построению «экологической цивилизации». Страна поддерживает призыв своего лидера, стремясь перейти к альтернативной энергетике и повысить энергоэффективность своей экономики.
Впрочем, здесь имеются и немалые материальные выгоды. Активная позиция Китая уже повлияла на глобальные энергетические рынки. Сегодня пять из шести крупнейших мировых производителей солнечных модулей, пять из шести крупнейших производителей ветровых турбин и шесть из десяти производителей автомобилей, приверженных идее электрификации, принадлежат китайцам.
Более того, Китай на сегодняшний день доминирует в литиевом секторе, то есть в области производства литий-ионных батарей, электромобилей и т.п., а также является мировым лидером в области инвестиций в «интеллектуальные энергосистемы» и другие технологии использования возобновляемых источников энергии.
И это только начало. По самым скромным прогнозам, к 2030 году около 20 процентов энергии, потребляемой в стране, будет поступать из источников, не связанных со сжиганием углеводородов. В то же время, сами гигантские размеры экономики Китая означают, что агрессивное стремление Пекина к формированию и расширению рынков возобновляемых источников энергии нельзя игнорировать. В конце концов, ведь доминирование на таких рынках принесет значительные материальные выгоды, а возглавив «зеленую революцию», Китай заодно получит нематериальные блага, улучшив свой мировой имидж и повысив авторитет.
Итак, в чем же заключаются эти выгоды? Во-первых, опасения по поводу разрушения окружающей среды весьма актуальны в Китае, где население сталкивается с такими проблемами как загрязнение воздуха, пищевых продуктов и воды, и их следует признать. Пекин стремится не допустить дефицита продовольствия или воды, но и вечно подернутое дымкой небо тоже не устраивает власти, независимо от того, продиктовано ли это альтруизмом или соображениями легитимности среди собственного населения.
Впрочем, стоит также принимать во внимание геополитические последствия лидерства в борьбе против изменений климата на планете. Возьмем в качестве примера США, исторически главный источник эмиссии углерода на планете. Ранее страна активно участвовала в разработке политики в области климата, но нынешняя администрация Трампа безоговорочно отвергает существование проблемы изменений климата как таковой. Более того, США вышли из Парижского соглашения по климату. В последнее время администрация американского президента наняла противников идеи о необходимости борьбы против изменений климата на должности глав природоохранных ведомств.
А теперь сравним это с Китаем, который становится все активнее в природоохранной деятельности. В 2016 году он стал крупнейшим акционером Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, который, наряду с созданным ранее группой БРИКС Банком развития, вкладывает значительные средства в развитие альтернативной энергетики. Эти два финансовых института воспринимаются многими как потенциальные конкуренты МВФ и Всемирного банка.
Разумеется, ситуация отнюдь не столь черно-белая, как может показаться. Не стоит считать, будто Китай тянет весь мир в экологическую цивилизацию, а остальные сидят без дела. Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), которая координирует политическую, экономическую и военную интеграцию всей Евразии, крупнейшей сухопутной территории на планете, включает в себя страны, чьи стратегические интересы связаны с экспортом углеводородов и каменного угля.
Однако, то же самое было справедливо и в отношении Соединенных Штатов во времена более экологически ориентированной администрации Барака Обамы. Она выступала за Транстихоокеанское партнерство, которое противостояло попыткам создания «зеленых отраслей» и сдерживало страны-участницы от подписания соглашений с крупным бизнесом, направленных на противодействие климатическим изменениям.
В этой связи бывший президент США утверждал, что Америке необходимо добиться, чтобы правила мировой торговли способствовали выгоде США. В таком случае, а как насчет Китая? Являясь одной из крупных мировых держав, он усиливает свое международное влияние, возглавляя многонациональные альтернативные структуры, многие из которых активно инвестируют в проекты в области получения экологически чистой энергии. Через банки развития или торговые соглашения между странами Азии Китай стремится предложить альтернативное видение международной интеграции, якобы основанной на тех же универсальных ценностях, которые проповедуют Соединенные Штаты и их союзники.
Активная экологическая политика, помимо того, что ее необходимость является очевидной, представляет собой ценную карту, которую можно разыграть в целях легитимации международного и регионального лидерства Китая. В определенном смысле она весьма схожа с политикой распространения «демократии», «свободы» и «прав человека» странами большой семерки. Кроме того, для тех, у кого имеются средства для соответствующих инвестиций, переход к альтернативной энергетике является жизнеспособным направлением развития с экономической точки зрения. Это может сыграть важную роль в превращении Китая из мировой производственной базы в поистине великую державу.
Реакция Китая на изменение климата, в сочетании с размерами его экономики, поместила его в центр глобальных перемен. Крупномасштабные капиталовложения через возглавляемые Китаем международные финансовые структуры могут привести к возникновению новой глобальной системы энергетики, разумеется, также во главе с Китаем. А это может значительно расширить его влияние на мировую экономику и политику, позволив потеснить другие крупные державы, неспособные или не желающие прилагать необходимые усилия для формирования «экологической цивилизации».
Если человечество сумеет дать эффективный ответ на климатические изменения, скорее всего, во главе этого движения будет стоять Китай. Геополитические мотивы Пекина вполне ясны. Поскольку другие крупные державы либо отрицают наличие проблемы климатических изменений, либо относятся к ней индифферентно, Китай может существенно усилить свое влияние и международный авторитет, став мировым лидером альтернативной энергетики будущего.
Президент Си Цзиньпин неоднократно горячо высказывался на эту тему. Он уже призвал мир к построению «экологической цивилизации». Страна поддерживает призыв своего лидера, стремясь перейти к альтернативной энергетике и повысить энергоэффективность своей экономики.
Впрочем, здесь имеются и немалые материальные выгоды. Активная позиция Китая уже повлияла на глобальные энергетические рынки. Сегодня пять из шести крупнейших мировых производителей солнечных модулей, пять из шести крупнейших производителей ветровых турбин и шесть из десяти производителей автомобилей, приверженных идее электрификации, принадлежат китайцам.
Более того, Китай на сегодняшний день доминирует в литиевом секторе, то есть в области производства литий-ионных батарей, электромобилей и т.п., а также является мировым лидером в области инвестиций в «интеллектуальные энергосистемы» и другие технологии использования возобновляемых источников энергии.
И это только начало. По самым скромным прогнозам, к 2030 году около 20 процентов энергии, потребляемой в стране, будет поступать из источников, не связанных со сжиганием углеводородов. В то же время, сами гигантские размеры экономики Китая означают, что агрессивное стремление Пекина к формированию и расширению рынков возобновляемых источников энергии нельзя игнорировать. В конце концов, ведь доминирование на таких рынках принесет значительные материальные выгоды, а возглавив «зеленую революцию», Китай заодно получит нематериальные блага, улучшив свой мировой имидж и повысив авторитет.
Итак, в чем же заключаются эти выгоды? Во-первых, опасения по поводу разрушения окружающей среды весьма актуальны в Китае, где население сталкивается с такими проблемами как загрязнение воздуха, пищевых продуктов и воды, и их следует признать. Пекин стремится не допустить дефицита продовольствия или воды, но и вечно подернутое дымкой небо тоже не устраивает власти, независимо от того, продиктовано ли это альтруизмом или соображениями легитимности среди собственного населения.
Впрочем, стоит также принимать во внимание геополитические последствия лидерства в борьбе против изменений климата на планете. Возьмем в качестве примера США, исторически главный источник эмиссии углерода на планете. Ранее страна активно участвовала в разработке политики в области климата, но нынешняя администрация Трампа безоговорочно отвергает существование проблемы изменений климата как таковой. Более того, США вышли из Парижского соглашения по климату. В последнее время администрация американского президента наняла противников идеи о необходимости борьбы против изменений климата на должности глав природоохранных ведомств.
А теперь сравним это с Китаем, который становится все активнее в природоохранной деятельности. В 2016 году он стал крупнейшим акционером Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, который, наряду с созданным ранее группой БРИКС Банком развития, вкладывает значительные средства в развитие альтернативной энергетики. Эти два финансовых института воспринимаются многими как потенциальные конкуренты МВФ и Всемирного банка.
Разумеется, ситуация отнюдь не столь черно-белая, как может показаться. Не стоит считать, будто Китай тянет весь мир в экологическую цивилизацию, а остальные сидят без дела. Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), которая координирует политическую, экономическую и военную интеграцию всей Евразии, крупнейшей сухопутной территории на планете, включает в себя страны, чьи стратегические интересы связаны с экспортом углеводородов и каменного угля.
Однако, то же самое было справедливо и в отношении Соединенных Штатов во времена более экологически ориентированной администрации Барака Обамы. Она выступала за Транстихоокеанское партнерство, которое противостояло попыткам создания «зеленых отраслей» и сдерживало страны-участницы от подписания соглашений с крупным бизнесом, направленных на противодействие климатическим изменениям.
В этой связи бывший президент США утверждал, что Америке необходимо добиться, чтобы правила мировой торговли способствовали выгоде США. В таком случае, а как насчет Китая? Являясь одной из крупных мировых держав, он усиливает свое международное влияние, возглавляя многонациональные альтернативные структуры, многие из которых активно инвестируют в проекты в области получения экологически чистой энергии. Через банки развития или торговые соглашения между странами Азии Китай стремится предложить альтернативное видение международной интеграции, якобы основанной на тех же универсальных ценностях, которые проповедуют Соединенные Штаты и их союзники.
Активная экологическая политика, помимо того, что ее необходимость является очевидной, представляет собой ценную карту, которую можно разыграть в целях легитимации международного и регионального лидерства Китая. В определенном смысле она весьма схожа с политикой распространения «демократии», «свободы» и «прав человека» странами большой семерки. Кроме того, для тех, у кого имеются средства для соответствующих инвестиций, переход к альтернативной энергетике является жизнеспособным направлением развития с экономической точки зрения. Это может сыграть важную роль в превращении Китая из мировой производственной базы в поистине великую державу.
Реакция Китая на изменение климата, в сочетании с размерами его экономики, поместила его в центр глобальных перемен. Крупномасштабные капиталовложения через возглавляемые Китаем международные финансовые структуры могут привести к возникновению новой глобальной системы энергетики, разумеется, также во главе с Китаем. А это может значительно расширить его влияние на мировую экономику и политику, позволив потеснить другие крупные державы, неспособные или не желающие прилагать необходимые усилия для формирования «экологической цивилизации».
