Исламский радикализм как продукт западного империализма
Мирный или нет, ислам — это только религия, как и любая другая многонациональная религия, будь то христианство, буддизм или индуизм. Вместо того, чтобы использовать эссенциалистский подход, в котором делается акцент на сущности, нам нужно взглянуть на эволюцию социальных явлений в их соответствующем историческом контексте.
Федеральное агентство новостей представляет перевод статьи «Исламский радикализм: продукт западного империализма» (Islamic Radicalism: A Product of Western Imperialism), опубликованной 14 июля в Global Research. Автор: Науман Садик (Nauman Sadiq).
Например: утверждать, что люди являются злыми по своей природе, является эссенциалистским подходом, который упускает из виду роль воспитания в жизни человека. Люди разумны по своей природе, но сами по себе они не являются ни добрыми, ни злыми. Несут они добро или зло — это результат их воспитания.
Также говорить, что ислам является отсталой и насильственной религией, является эссенциалистским подходом, который игнорирует, как ислам и его основы интерпретируются последователями в зависимости от социокультурного контекста.
Например: западные эмигранты-мусульмане, которые воспитываются в западных странах и приобщаются к западным ценностям, будут либерально интерпретировать суры Корана; среднестатистический мусульманин из стран, где большая часть населения исповедует ислам, будет интерпретировать те же суры Корана довольно консервативно; мусульманин из сельской местности, живущий в условиях племенного уклада и подвергшийся идеологической обработки со стороны радикальных последователей религии, может найти в Коране смыслы, которые будут экстремистскими. Все дело в культуре, а не в религии или писаниях как таковых.
Ислам считается самой быстрорастущей религией XX-XXI веков. Существует два фактора, ответственных за этот атавистических феномен: во-первых, в отличие от христианства, которое более идеалистично, ислам является практической религией, он не требует от своих последователей отказа от мирских удовольствий, настаивая лишь на том, чтобы их регулировать, во-вторых, у ислама как у религии и идеологии есть богатейшие «спонсоры».
После коллективного арабского нефтяного эмбарго против Запада 1973 года цена на нефть возросла в четыре раза. У арабских нефтяных магнатов теперь так много денег, что они тратят их на бесполезные вещи, такие как строительство небоскребов, роскошных отелей, тематических парков и курортных городов. Это богатство стран Персидского залива, торгующих нефтью, является причиной, по которой мы являемся свидетелями резкого роста исламских благотворительных организаций и медресе по всему миру и, особенно, в мусульманских странах.
Более того, хотя принято считать, что арабские шейхи Саудовской Аравии, Катара, Кувейта и консервативных эмиратов в ОАЭ спонсируют ваххабитов и салафитов, разница между направлениями суннитского ислама скорее номинальная, чем существенная. Благотворительные организации и медресе, принадлежащие суннитам любого мазхаба (школы), получают щедрые отчисления от государств Персидского залива.
Несмотря на все это, «нечестивый» союз между американцами и ваххабитскими нефтяными монархиями Персидского залива был заключен уже давно. Англичане разожгли восстание в Аравии, подстрекая шерифов Мекки восстать против власти Османской империи во время Первой мировой войны. После распада Османской империи, англичане поддержали короля Абудл-Азиза (Ибн-Сауда) в его борьбе против шерифов Мекки, потребовавших слишком высокую цену за свою лояльность — объединение всей Аравии под их сюзеренитетом.
Король Абдул-Азиз одержал верх над шерифами Мекки и в 1932 году при поддержке англичан объединил свои владения в Королевство Саудовская Аравия. Однако к тому времени сила британского империализма ослабевала, и американцы унаследовали прежние владения, права и обязательства Британской империи.
В конце Второй мировой войны, 14 февраля 1945 года, президент США Франклин Рузвельт провел историческую встречу с королем Абдул-Азизом на Большом горьком озере в районе Суэцкого канала на борту крейсера Quincy. Именно тогда был заложен фундамент прочного американо-саудовского союза, который сохраняется и по сей день, несмотря на множество превратностей судьбы и трудные времена, пришедшиеся на время после трагедии 11 сентября, когда 15 из 19 преступников оказались гражданами Саудовской Аравии.
В ходе этой знаменательной встречи на Большом горьком озере, среди прочего, было решено создать в Саудовской Аравии военно-учебную миссию США для «обучения, консультирования и оказания помощи» вооруженным силам Саудовской Аравии.
Помимо этой миссии, американская корпорация Vinnell, которая является частной военной компанией, базирующейся в США, а также дочерним предприятием Northrop Grumman, привлекла тысячи ветеранов войны во Вьетнаме для обучения и экипировки 125-тысячной национальной гвардии Саудовской Аравии (Saudi Arabian National Guards). Гвардия не подчиняется министерству обороны Саудовской Аравии и играет роль преторианской гвардии дома саудитов.
Кроме того силы по защите ключевых объектов инфраструктуры, численность которых насчитывает десятки тысяч человек, также обучаются и оснащаются США для защиты важнейших объектов нефтяной отрасли вдоль побережья Персидского залива, где расположены 90% саудовских запасов нефти. США также создали многочисленные авиационные базы и системы противоракетной обороны, которые в настоящее время действуют в государствах Персидского залива, а также военно-морскую базу в Бахрейне, где находится пятый флот ВМС США.
Цель этого экскурса в историю — показать, что нефтяные монархии Персидского залива хоть и располагают ресурсами, но им не хватает рабочей силы, военной техники и морального авторитета, чтобы управлять подавленными арабскими массами, а также африканскими и южноазиатскими иммигрантами.
Треть населения Саудовской Аравии состоит из иммигрантов. Аналогичным образом, более 75% населения ОАЭ представлено пакистанцами, индийцами, а также приезжими из Шри-Ланки и Бангладеш. Все остальные арабские государства Персидского залива также имеют схожую долю иммигрантов из развивающихся стран. Кроме того, в отличие от иммигрантов в западных странах, которые имеют статус граждан, те, кто приезжает в страны Персидского залива, могут проживать там десятилетиями, а иногда в течение многих поколений, но по-прежнему считаться иностранцами.
Несмотря на это обычно считается, что политический ислам является предшественником исламского экстремизма и терроризма. Однако существуют два отличных друг от друга типа политического ислама: деспотический, как в странах Залива, и демократический, как в Турции и у «Братьев-мусульман» (организация запрещена в РФ — прим.).
Упомянутая исламистская организация никогда не имела возможности править Египтом, за исключением небольшого периода длительностью в один год. Поэтому не очень разумно делать какие-либо выводы из столь краткого периода в истории. Однако «турецкой разновидности» политического ислама, часто называемой «турецкая моделью», есть чему поучиться всему исламскому миру.
Я понимаю, что политический ислам во всех его формах и проявлениях предает анафеме все либеральные ценности, но это реальность исламского мира. Либеральные диктатуры, независимо от того, насколько они милосердны и благодетельны, никогда не имели успеха в прошлом, и в будущем их ждет та же участь.
Главной движущей силой исламского радикализма и воинственности является не умеренный и демократический политический ислам, потому что, какой смысл для людей обращаться к насилию, если они могут использовать свое право выбрать того, кто будет руководить страной? Главной движущей силой исламской воинственности является деспотический политический ислам стран Залива.
Западные державы полностью осознают этот факт, но почему тогда они предпочитают поддерживать арабских самодержцев, которые взращивают радикализм и экстремизм, если главная цель Запада — обуздать исламский радикализм и воинственность?
Причиной тому является твердый принцип западных держав продвигать «стабильность», а не представительную демократию на Ближнем Востоке. Они вполне понимают, что господствующие настроения в мусульманском обществе представляют собой протест против любого военного присутствия и вмешательства Запада в дела ближневосточного региона.
Кроме того западные политики также предпочитают иметь дело с небольшими группами ближневосточных лидеров, а не развивать сложные и неопределенные отношения на уровне широких масс населения. Этот подход, безусловно, является отличительной чертой так называемых «прагматичных» политиков и государственных деятелей.
