Guardian: Чем Германии и Европе «аукнется» победа АдГ?
«Что означает поразительный успех АдГ для Германии и Европы в целом» — под таким заголовком Guardian публикует статью профессора американского Университета штата Джорджия Каса Маддла.
В 1991 году, пишет ученый, в Бельгии произошло «черное воскресенье», когда на выборах ультраправый Фламандский блок получил почти 7% голосов. С тех пор сквозь подобное прошли многие страны Западной Европы — от Дании до Швейцарии. Теперь настала пора и стабильной Германии, и ее воскресенье оказалось много чернее, чем ожидалось.
Во многом отданные за «Альтернативу для Германии» голоса — это голоса против Меркель и ее политики «открытых дверей» по отношению к беженцам.
89% проголосовавших за АдГ считают, что политика Меркель игнорировала интересы людей, 85% хотят укрепления национальных границ, 82% убеждены, что 12 лет, проведенные Меркель во главе правительства, — вполне достаточный срок. Иными словами, АдГ явно выиграла от того, что проблема иммиграции вышла в предвыборной кампании на первый план.
Означает ли это что в обозримом будущем АдГ будет оставаться третьей — после правящих христианских демократов и социал-демократов — силой в германской политике? Есть немало оснований в этом усомниться, считает автор статьи в Guardian.
Во-первых, стоит отметить, что, согласно опросам, 60% всех проголосовавших за АдГ на самом деле голосовали «против всех остальных» и лишь 34% — убежденные сторонники партии. Свыше 70% заявили, что было бы хорошо, если бы за Христианско-социальный союз (ХСС) можно было бы голосовать и за пределами его родной Баварии. ХСС — партия куда консервативная и правая, чем ее общенациональный союзник — меркелевский ХДС.
Иными словами, связь АдГ с ее избирателем не такая уж прочная, а за пределами собственного электората она и вовсе воспринимается как политическая аномалия: лишь 12% опрошенных выражали удовлетворение политической деятельностью лидеров АдГ Алисы Вайдель и Александра Гауланда. Этот показатель много ниже, чем у остальных партий. Даже скандальная Сара Вагенкнехт, зампредседателя радикальной Левой партии, получила в том же опросе 44%.
Во-вторых, электоральный прорыв вовсе не означает электоральное постоянство. Нередко новые партии, особенно популистские и радикальные, с трудом формируют крупные цельные фракции в парламенте. В Германии так уже было с проходившими в земельные парламенты в 90-х годах Республиканской партией и Германским народным союзом.
АдГ тоже с трудом укреплялась в некоторых земельных парламентах, раздираемая внутренними противоречиями между «умеренными» и «экстремистами». Не легче придется и состоящей из почти 90 человек фракции в бундестаге, которая почти наверняка распадется на несколько идеологических и региональных подфракций.
Результаты выборов в Германии подпитают волну популизма, о которой много говорили в течение всего 2016 и в начале 2017 годов и который, казалось, слегка отступил после выборов в Голландии и во Франции. Из этих национальных выборов можно извлечь важные в более широком контексте уроки.
Урок номер один. Несмотря на то что пик популярности правых радикалов в опросах пришелся на период максимальной антииммигрантской истерии 2016 года, в 2017 году результаты выборов для них оказались близкими или даже превосходящими их исторический максимум. Это относится и к Партии свободы в Голландии, и к «Национальному фронту» во Франции, и теперь к АдГ в Германии. Судя по опросам, аналогичная ситуация сложится и с Партией свободы в Австрии, которая по результатам намеченных в стране на октябрь выборов имеет все шансы войти в правительственную коалицию.
Урок номер два. Как правило, преобразуясь в политические партии, крайне правые популистские движения — АдГ, Партия финнов в Финляндии или ЮКИП в Британии — неизбежно вступают в период внутренних раздоров. Более «умеренные» уходят, формируя свои собственные партии: так было в 90-е годы с «Национальным фронтом» и в начале 2000-х — с австрийской Партией свободы.
Третий и последний урок состоит в том, что по мере обретения голосов и мест в национальных парламентах традиционные консервативные — и особенно левые — партии медленно, но верно теряют свой электорат.
Это означает, что складывавшаяся в течение десятилетий партийная система становится все более и более фрагментарной. В такой фрагментарной структуре популистские правые радикалы могут стать очень влиятельными даже со своими 10-15% голосов, хотя позиция их является скорее обструкционистской, чем конструктивной.
Сейчас комментаторы говорят о «сейсмическом шоке», который переживает политика Германии. На самом деле выборы показали не столько переход избирателей на сторону АдГ, сколько их размежевание с традиционными партиями.
«Чтобы стать реальной политической силой АдГ нужно выстроить единую и цельную парламентскую фракцию, — пишет профессор Маддл в заключение статьи. — Как показывает опыт и в самой Германии, и в других европейских странах, такой исход представляется маловероятным».
Источник
