Глобальная нефтяная стратегия России сопряжена с определенными рисками
Энергетическая индустрия России очень чувствительна к американским санкциям, поскольку нефтедоллар является единственной важнейшей валютой в мировой торговле нефтью. Вашингтон способен оказывать значительное влияние, ограничивая доступ к доллару через свои финансовые учреждения. Россия особенно уязвима для гнева Вашингтона, поскольку значительная часть государственной казны заполняется доходами от нефтегазового сектора. В последние годы российские компании расширяют свою активность в нескольких нестабильных странах, против которых США ввели санкции. Эта российская стратегия связана не только с огромными возможностями, но и с весьма значительным риском.
Степень этого риска иллюстрируется отсутствием западных нефтяных компаний в этих районах, поскольку они подотчетны перед своими акционерами. Частные компании также не решаются работать в этих странах из-за своей зависимости от международных финансовых рынков и сложностей, связанных с финансово-юридической экспертизой проектов. Наиболее яркими примерами богатых нефтью районов, которые оказались под американскими санкциями, являются Венесуэла и Иран.
В то же время, отсутствие многих крупных западных компаний в нестабильных регионах является одной из причин того, что российские компании, как частные, так и государственные, активизируют свою деятельность в этих странах. Ограниченная конкуренция усиливает позиции российских фирм в ходе переговоров. А хозяева нередко оказываются в затруднительном положении, поскольку им приходится выбирать между плохой сделкой и отсутствием какой-либо сделки.
Яркой иллюстрацией сказанного является деловая активность Москвы в Иране, которая продолжается уже много лет. Еще в годы международных санкций, связанных с ядерной программой Тегерана, Россия смогла заключить бартерную сделку, в рамках которой иранская нефть обменивалась на другие товары. Эта сделка была заключена в обход международной финансовой системы и санкций. А сейчас, когда США в одностороннем порядке отозвали свою подпись под международным соглашением СВПД и намереваются восстановить санкции, Москва и Тегеран активизируют сотрудничество.
За несколько дней до саммита в Хельсинки между президентами Путиным и Трампом, иранские официальные лица заключили в Москве соглашение, предусматривающее 50-миллиардные инвестиции в иранский нефтегазовый сектор. В то время как западные компании остерегаются продолжать вести дела в Иране, не говоря уж о расширении сотрудничества, российские фирмы используют возможность пополнить свой инвестиционный портфель новыми активами на Ближнем Востоке.
Политическая нестабильность и экономический кризис в Венесуэле создали серьезную проблему для этой страны, но с другой стороны, они создали также дополнительные возможности для китайских и российских компаний. При политической поддержке своих правительств и практически без всякого риска банкротства, эти фирмы предоставили кредиты и помощь там, где не решились бы действовать западные коммерческие компании.
Впрочем, энергетика – это больше чем просто источник дохода для Москвы. Участие крупных российских энергетических компаний дает принимающим странам остро необходимые ресурсы для исследования неразведанных природных богатств. Это делает такие страны более или менее зависимыми от России, тем самым превращая их в гибкий внешнеполитический инструмент, который затем действует в интересах Москвы.
Хотя возможные выгоды весьма значительны, любые ресурсы можно использовать лишь один раз. Каждый доллар, рубль или евро, а также каждый российский инженер, отправленные работать за границу, уменьшают ресурсы отечественной промышленности. Однако, тот же аргумент может быть применен в противоположном направлении. Поскольку Россия расширяет свое сотрудничество с ОПЕК, тем самым увеличивая вероятность того, что сокращение добычи может широко применяться в будущем, стимулирование производства в других странах может стать способом использования ресурсов в условиях, когда внутреннее производство искусственно ограничено.
Однако, внедряясь в индустрию и финансовую сферу зарубежных стран, Москва рискует увязнуть. Российские инвестиции в Иран и Ирак довольно значительны, как и ее участие в сирийском урегулировании. Москва выполняет тонкий балансирующий маневр с каждым из участников конфликта: Ираном, Западом, Турцией, Израилем и арабским миром. В последние месяцы усилилось давление со стороны администрации Трампа, поддержанное блоком арабских стран во главе с Саудовской Аравией, а также Израилем. Его целью является сокращение иранского влияния на Сирию и Ближний Восток в целом.
Значительное влияние Тегерана на местные организации и военизированные формирования в Сирии и Ираке обеспечивают ему сильные позиции, позволяя влиять и на российскую политику на Ближнем Востоке. Недавнее восстание в Южном Ираке из-за нехватки электроэнергии и воды показывает, насколько деликатной является ситуация. Участники демонстраций отчасти направили свой гнев на энергетический сектор, где, например, у «Лукойла» имеются значительные инвестиции. Хотя российским активам не было нанесено никакого ущерба, акции протеста – лишь один из примеров того, насколько уязвимы российские инвестиции в подобных местах.
Маловероятно, что Иран станет использовать российские инвестиции в нефтяную индустрию для усиления своего влияния. Тегеран в данный момент не может себе позволить нанести ущерб отношениям с Москвой, учитывая степень своей международной изоляции. Возможно, именно это знание дает России уверенность в том, что растущая активность в Иране является оправданной и разумной. Только время может показать, насколько эффективной является эта стратегия в долгосрочной перспективе.
Степень этого риска иллюстрируется отсутствием западных нефтяных компаний в этих районах, поскольку они подотчетны перед своими акционерами. Частные компании также не решаются работать в этих странах из-за своей зависимости от международных финансовых рынков и сложностей, связанных с финансово-юридической экспертизой проектов. Наиболее яркими примерами богатых нефтью районов, которые оказались под американскими санкциями, являются Венесуэла и Иран.
В то же время, отсутствие многих крупных западных компаний в нестабильных регионах является одной из причин того, что российские компании, как частные, так и государственные, активизируют свою деятельность в этих странах. Ограниченная конкуренция усиливает позиции российских фирм в ходе переговоров. А хозяева нередко оказываются в затруднительном положении, поскольку им приходится выбирать между плохой сделкой и отсутствием какой-либо сделки.
Яркой иллюстрацией сказанного является деловая активность Москвы в Иране, которая продолжается уже много лет. Еще в годы международных санкций, связанных с ядерной программой Тегерана, Россия смогла заключить бартерную сделку, в рамках которой иранская нефть обменивалась на другие товары. Эта сделка была заключена в обход международной финансовой системы и санкций. А сейчас, когда США в одностороннем порядке отозвали свою подпись под международным соглашением СВПД и намереваются восстановить санкции, Москва и Тегеран активизируют сотрудничество.
За несколько дней до саммита в Хельсинки между президентами Путиным и Трампом, иранские официальные лица заключили в Москве соглашение, предусматривающее 50-миллиардные инвестиции в иранский нефтегазовый сектор. В то время как западные компании остерегаются продолжать вести дела в Иране, не говоря уж о расширении сотрудничества, российские фирмы используют возможность пополнить свой инвестиционный портфель новыми активами на Ближнем Востоке.
Политическая нестабильность и экономический кризис в Венесуэле создали серьезную проблему для этой страны, но с другой стороны, они создали также дополнительные возможности для китайских и российских компаний. При политической поддержке своих правительств и практически без всякого риска банкротства, эти фирмы предоставили кредиты и помощь там, где не решились бы действовать западные коммерческие компании.
Впрочем, энергетика – это больше чем просто источник дохода для Москвы. Участие крупных российских энергетических компаний дает принимающим странам остро необходимые ресурсы для исследования неразведанных природных богатств. Это делает такие страны более или менее зависимыми от России, тем самым превращая их в гибкий внешнеполитический инструмент, который затем действует в интересах Москвы.
Хотя возможные выгоды весьма значительны, любые ресурсы можно использовать лишь один раз. Каждый доллар, рубль или евро, а также каждый российский инженер, отправленные работать за границу, уменьшают ресурсы отечественной промышленности. Однако, тот же аргумент может быть применен в противоположном направлении. Поскольку Россия расширяет свое сотрудничество с ОПЕК, тем самым увеличивая вероятность того, что сокращение добычи может широко применяться в будущем, стимулирование производства в других странах может стать способом использования ресурсов в условиях, когда внутреннее производство искусственно ограничено.
Однако, внедряясь в индустрию и финансовую сферу зарубежных стран, Москва рискует увязнуть. Российские инвестиции в Иран и Ирак довольно значительны, как и ее участие в сирийском урегулировании. Москва выполняет тонкий балансирующий маневр с каждым из участников конфликта: Ираном, Западом, Турцией, Израилем и арабским миром. В последние месяцы усилилось давление со стороны администрации Трампа, поддержанное блоком арабских стран во главе с Саудовской Аравией, а также Израилем. Его целью является сокращение иранского влияния на Сирию и Ближний Восток в целом.
Значительное влияние Тегерана на местные организации и военизированные формирования в Сирии и Ираке обеспечивают ему сильные позиции, позволяя влиять и на российскую политику на Ближнем Востоке. Недавнее восстание в Южном Ираке из-за нехватки электроэнергии и воды показывает, насколько деликатной является ситуация. Участники демонстраций отчасти направили свой гнев на энергетический сектор, где, например, у «Лукойла» имеются значительные инвестиции. Хотя российским активам не было нанесено никакого ущерба, акции протеста – лишь один из примеров того, насколько уязвимы российские инвестиции в подобных местах.
Маловероятно, что Иран станет использовать российские инвестиции в нефтяную индустрию для усиления своего влияния. Тегеран в данный момент не может себе позволить нанести ущерб отношениям с Москвой, учитывая степень своей международной изоляции. Возможно, именно это знание дает России уверенность в том, что растущая активность в Иране является оправданной и разумной. Только время может показать, насколько эффективной является эта стратегия в долгосрочной перспективе.
