Бороться с войной у школьной доски

Рио-де-Жанейро — Президент Межамериканского суда по правам человека (Courte HR), судья Роберто Калдаш, считает, что за 786 тысячами убийств, совершенных в Бразилии в период с января 2001 года по декабрь 2015 года — одна смерть каждые 10 минут — стоит социальное неравенство (см. данные, представленные в документальном фильме Globo «Бразильская война»). Еще одной причиной такого показателя, по словам Калдаша, является национальная пенитенциарная система.

Приближаясь к концу своего двухлетнего мандата в Межамериканском суде, Калдаш утверждает, что «насилие, безусловно, будет расти», если Бразилия сохранит текущую государственную политику или отменит закон о разоружении. Он также пояснил, что права человека должны действовать для всех, и посетовал на то, что этот термин используется для обозначения «прав преступников». Он критикует бразильское правительство за то, что оно, «как кажется, принимает и поощряет эту риторику». Приводим полный текст интервью.

Globo: можно ли считать нашу тюремную систему косвенной причиной столь внушительного показателя убийств в стране?

Роберто Калдаш: Это один из факторов. Вместо того, чтобы возвращать правонарушителей к нормальной жизни, наша тюремная система только множит их число. Мы все это хорошо знаем. Человек попадает туда по случайности и уже там подвергается всяким злоупотреблениям и ожесточается до предела. Чтобы защитить себя, он присоединяется к группам, которые нередко господствуют в тюрьме, и выходит на свободу уже сформировавшимся преступником.

— Между тем число заключенных из года в год растет…

— Именно. Эта система не имеет будущего в мире. То же самое, например, мы наблюдаем в Соединенных Штатах, где оно (количество заключенных) также увеличивается, а люди при этом выходят на свободу еще более неподготовленными к нормальной жизни. В северных странах пенитенциарная система в гораздо большей степени обращена к людям. Заключенные могут учиться, иметь собственную работу, их готовят к будущей социализации внутри самой тюремной системы, которая представляет собой не вот эти средневековые камеры. Сегодня общество пытаются склонить к идее о том, что нам нужны более жесткие законы. Это неправда. Нам необходимо более эффективное исполнение приговоров, а также тюремная система, нацеленная на перевоспитание. Это очень важный фактор.

Между тем основополагающей причиной (объясняющей количество убийств) также является неравенство. Экономический прогресс должен сопровождаться социальным развитием. В противном случае его благами будут пользоваться лишь немногие. Число убийств в нашей стране сравнимо с числом гибнущих на войне. Изо дня в день в Бразилии идет внутренняя война. Наша Конституция не допускает смертной казни, но мы имеем ее на практике — без суда и следствия.

В этом принимает участие само государство. Полиция убивает, нам известен целый ряд вопиющих случаев, даже заснятых на камеру. Смертельное насилие практикуется самим государством. Разумеется, без официального разрешения, но с молчаливого согласия. У них есть крыша, потому что эти случаи не расследуются, виновные не привлекаются к ответственности и не наказываются. Даже во время резни, не говоря уже о единичных убийствах.

— Считаете ли Вы, что сегодня общество узаконивает эти карательные меры?

— Необразованное и плохо проинформированное общество может высказывать свое мнение, но оно безосновательно. Я не могу назвать это легитимизацией. Нет, потому что само же общество и оказывается жертвой насилия. А потом преисполняется желанием отомстить. Люди говорят: «Этот человек убил другого, значит, он тоже должен умереть». Это естественная человеческая реакция, но она примитивна и жестока. И государство не имеет права выступать карателем.

Государство должно быть воспитателем, генератором восстановления личности и будущего поколения. Ведь в каждом случае перед нами — семейный круг, даже целое сообщество, которое заражается насилием: люди не верят в адекватность наказания; они чувствуют несправедливость, когда убивают невинного человека, а убийца не несет за это наказания.

— Что Вы думаете о мерах, в начале этого года принятых правительством для решения тюремного кризиса?

— Во-первых, они довольно безобидные. Увеличивается количество (тюрем), и возрастают расходы. Разумеется, кто-то крайне заинтересован в увеличении числа тюрем, а значит, поставок туда продуктов питания… За этим стоит целая индустрия. А вот конечный продукт выходит испорченный. Какой продукт? Тот человек, который в итоге покидает тюремную систему, не пройдя курс ресоциализации. Это так очевидно…

Конечно, когда происходят насильственные преступления, льется кровь, люди как правило нуждаются в какой-то изоляции, но не в камерах. Их необходимо погрузить в обучающую среду, которой у них (заключенных) раньше не было, готовить к социализации, прививать ценности, давать знания. Заключенный должен узнавать реальную жизнь, а не бороться с врагами, которых наживает себе в переполненной камере.

— Сопоставляя данные, собранные Globo, c нынешним состоянием пенитенциарной системы и неравенством в стране, мы можем надеяться на то, что ситуация улучшится?

— Улучшения возможны лишь в том случае, если наша государственная политика изменит свой курс на 180 градусов. Вместо трудовой реформы по сокращению прав нам нужна реформа, направленная на то, чтобы те, кто зарабатывает меньше, имели больше гарантий занятости; имели возможность ходить в школу; имели доступ к системе здравоохранения. Нам не хватает эффективных социальных прав, которые предоставляются государством.

Я не сомневаюсь в том, что насилие будет расти, потому что политика государства этому способствует. Высокий уровень преступности и смертности является результатом ошибочной государственной политики. Даже в области прав человека государство позволяет себе прибегать к невообразимой риторике, которая эти права отрицает. Они продолжают говорить, что должны защищать воров, а это неправильно. Права человека являются неотъемлемыми для всех людей.

— Каково это — председательствовать в Межамериканском суде по правам человека в то время, когда набирает обороты дискурс противоположной направленности?

— Это было нелегкой задачей, но нам удалось сделать много полезного: мы убедили целый ряд стран в том, что нам следует лучше структурировать межамериканскую правозащитную систему. В ходе наших поездок мы беседовали с президентами республик, министрами иностранных дел, юстиции, судьями верховных судов, послами…

Нам удалось показать, насколько важен более структурированный Межамериканский суд с тем, чтобы Генеральная Ассамблея ОАГ могла удвоить бюджет Суда и Межамериканской комиссии по правам человека. Некоторые страны, в частности Мексика и Аргентина, возглавили эту инициативу. Бразилия, к сожалению, ее не поддержала вплоть до окончательного голосования. Она не проголосовала против, но и в пользу выдвинутого Мексикой и Аргентиной предложения высказываться не стала. Бразилия и Канада всегда двигались в противоположном направлении. Канада — по своим причинам: присоединиться к Суду ей не позволяет собственная правовая система, связанная с британской короной.

— А по каким причинам этой инициативе воспротивилась Бразилия?

— Потому что, к сожалению, она скрывает истинное положение дел с правами человека. Кажется, что само государство принимает и подпитывает этот дискурс против прав человека. На самом деле права человека принадлежат всем без исключения. Право на безопасность, здравоохранение, образование, работу, городскую мобильность… Все это права человека. Они — самое важное в любой правовой системе, в любой Конституции. Это так называемые незыблемые принципы.

Однако сегодня права преступников начинают приравнивать к правам человека. Обычно когда речь идет о самых варварских преступлениях. Это отнюдь не права человека. Права человека также применимы к жертве, семье убитого. Понятно, что у правонарушителей есть основополагающие права. Им нужна вода, еда… Как это ни странно, иногда приходится защищать права заключенных. В конце концов они тоже люди. Их нельзя подвергать пыткам, они не должны находиться в переполненных камерах, где легко чем-нибудь заразиться, и где невозможно достойное существование.

Конечно, у них (заключенных) есть права, но это лишь один из подходов к правам человека. Женщина имеет право не подвергаться побоям, изнасилованиям, страдать от домашнего насилия. ЛГБТ имеют право на то, чтобы к ним относились с уважением. Права человека — это очень обширная область. Мы не можем принять столь ограниченное по смыслу толкование.


— Что Вы думаете о возможной отмене закона о разоружении?

— Вооружать людей значит повышать уровень насилия. Совершенно незамеченным остался тот факт, что сразу же после прихода к власти правительства Темера был отменен закон, существовавший более 70 лет, который запрещал импорт определенных видов оружия. Теперь мы снова получим возможность его импортировать. Скоро у нас начнут открывать оружейные магазины и развернут рекламную компанию, потому что именно в этом заключается логика данной отрасли, которая добилась отмены закона.

Это псевдорешение — вооружать для того, чтобы предотвратить насилие — вызывает серьезную тревогу. Все выйдет наоборот: мы создадим полицейское государство, где будет царить еще большее насилие. Мы добьемся того, что вырастет численность частных войск и частных охранных предприятий. Разумеется, вся эта отрасль крайне заинтересована в таком сценарии развития событий, однако стране в целом это явно не на пользу, потому что насилие только возрастет.


— Что Вы скажете об очевидном росте спроса на вооружения?

— Как показало исследование (Globo), семь из десяти убийств совершаются с применением огнестрельного оружия. На окраинах городов живет много молодых людей. Это в основном темнокожее население, само по себе уже уязвимое. Они темнокожие и бедные. Политика, которую ведет наше государство, совершенно не годится для страны с таким глубоким неравенством. Возвращаясь к началу разговора: главной причиной насилия является неравенство. На одной стороне улицы человек наблюдает изобилие, а на другой — нищету. Это само по себе уже насилие. Оно вызывает возмущение у отдельных людей и болезнь общества в целом.

Один только город Форталеза имеет такие же показатели смертности, что и Сектор Газа. То есть, у нас идет война, а мы не боремся с ней тем оружием, которым должны. Я имею в виду не огнестрельное оружие, а школьную доску и мел. Мы должны обучать и воспитывать, предоставлять медобслуживание и питание. Никакой другой волшебной формулы не существует.