Bloomberg: В США, Европе и на Украине пограничные стены проблем не решают
Естественная человеческая реакция на жизнь вблизи стены, которая разрывает живое человеческое сообщество на две половины, описана еще в 1970-е годы немецким психологом: люди, подверженные «стенной болезни», больше страдали от депрессии, алкоголизма и других признаков отвращения к своей жизни, чем их более везучие сограждане вдали от стены. Однако сегодня на границе американского штата Техас и Мексики, – а также в более чем сорока других странах, – стены продолжают существовать, пишет обозреватель Bloomberg Леонид Бершидский.
В США стена порождала обвинения в расизме, на израильско-палестинской границе в городе Вифлееме – оскорбленные чувства, на словенско-хорватской границе – ощущение брошенности собственным правительством. Против словенско-австрийской границы восстали как австрийские виноделы, так и местный епископ. Короче говоря, местные жители ненавидят стены, потому что они унижают их человеческое достоинство, обобщает автор. Есть и другая причина ненависти к стенам: они почти никогда не выполняют своей заявленной цели. На мексиканской границе автору Bloomberg довелось увидеть множество брошенной одежды: люди переплывают реку с мексиканской стороны вместе с комплектом сухого белья в пластиковых пакетах, а вымокшую выбрасывают на месте. Найти брешь в границе журналисту тоже труда не составило, — и аналогичные «дырки» есть как в израильской стене, так и в европейских. Впрочем, даже Берлинскую стену, в которой брешей не было, за тридцать лет удалось преодолеть почти пяти тысячам человек. В стремлении различных стран построить стену есть еще одна общая черта – эти проекты комическим образом видоизменяются при воплощении в реальность. На мексиканской границе там, где стена идет вдоль территории Университета Техаса, она вдруг сильно преображается, — университет не смог совсем предотвратить ее строительство и потому решил раскошелиться на собственный, «более симпатичный» забор. На Украине из-за неэффективности и коррупции забор превратился в совсем небольшую «сельскую фортификацию» – такую, какую обычно ставят фермеры, чтобы у них не крали картошку, комментирует Леонид Бершидский. Самая «таинственная» общая черта пограничных стен – в том, что политики, чтобы заручиться поддержкой населения для их строительства, не называют их стенами. Закон 2006 года, по которому в США начали строить стены, называл это сооружение «укрепленным забором»; в Израиле она называется «разделительным барьером». Правда, теперь Трамп срывает аплодисменты за обещания о «прекрасной стене», а бывший премьер Украины Арсений Яценюк называл украинскую стену «Европейским валом». Это уже больше напоминает официальное название Берлинской стены в ГДР – «Антифашистский оборонительный вал».
Кажется, в условиях, когда страны одна за другой строят стены, бессмысленно вспоминать о падении Берлинской стены. «Это было давно, когда слово “глобализация” не было ругательным», — пишет автор Bloomberg. Однако важно помнить, что стены не существуют вечно и что в конечном итоге многие осознают, что политические сделки – наподобие той, на которую ЕС пошел с Турцией, — эффективнее для сокращения потока мигрантов. Но для этого нужны навыки лидерства и решимости – и степень увлеченности отдельной страны строительством стен отражает их отсутствие, считает обозреватель. Фото: Reuters
