Афганистан готов стать связующим звеном в евразийской интеграции
В пятницу в торжественной обстановке было начато строительство трубопровода Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия (TAPI) стоимостью 8 миллиардов долларов. Церемония, проходившая на туркмено-афганской границе, недалеко от Герата, транслировалась в прямом эфире по афганскому телевидению.
Президент Афганистана Ашраф Гани принимал на церемонии премьер-министра Пакистана Шахида Хакана Аббаси, президента Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедова и государственного министра Индии по внешним связям М.Я. Акбара.
Предполагается, что если не будет никаких серьезных сбоев — и это главное «если» — теоретически TAPI должен быть завершен к 2020 году. Однако, все эти бесконечные крайние сроки уже неоднократно переносились.
Дело в том, что TAPI не может существовать без одобрения талибов. Согласно заявлению представителя Талибана Кари Мохаммада Юсуфа Ахмади, «Исламский Эмират рассматривает этот проект как важный элемент экономической инфраструктуры страны и считает, что его надлежащее осуществление принесет пользу афганскому народу». Он сказал: «Мы объявляем о нашем сотрудничестве в обеспечении безопасности проекта в районах, находящихся под нашим контролем».
Другая фракция Талибана во главе с Муллой Мохаммадом Расулом также сообщила через посредников, что «мы не допустим, чтобы какая-либо группировка или государство сорвали этот проект».
Для Кабула игра с этого момента заключается в адекватном обеспечении безопасности — от строительства до эксплуатации. В конце концов, этот крупный проект создает рабочие места для 30 тысяч афганских рабочих и будет ежегодно приносить стране 500 миллионов долларов за транзит.
В Герате ходили слухи о неизвестных джихадистах, предположительно обученных в Иране, планирующих сорвать церемонию инаугурации. Но пока не было никакого подтверждения этому. Даже президент Гани отверг диковинную идею о том, что Тегеран будет саботировать ТАПИ.
Слухи можно объяснить мини-холодной войной между TAPI и IPI — конкурирующим трубопроводом Иран-Пакистан-Индия, который под давлением администрации Буша и Обамы в конечном итоге был сведен к IP.
TAPI — это очень хорошая сделка для Ашхабада, поскольку она позволяет Туркменистану в конечном итоге диверсифицировать свои экспортные рынки, а не полностью полагаться на своего основного клиента в Китае. Более того, Гурбангулы хочет превратить ТАПИ в энерго / ИТ / коммуникационный коридор.
Вашингтон поддерживает ТАПИ, а не IPI / IP, потому что основным источником финансирования является возглавляемый Японией Азиатский банк развития (АБР), а также потому, что он станет ключевым стабилизирующим фактором, объединяющим Афганистан, Пакистан и Индию.
С точки зрения Исламабада, как TAPI, так и IP очень нужны. TAPI будет обеспечивать не менее 20 процентов потребностей Пакистана в природном газе и 10 потребностей в энергии.
В экономическом и геополитическом отношении стальная пуповина, идущая вдоль границ Центральной и Южной Азии, может оказаться беспроигрышным проектом.
Он может стать серьезным поворотным моментом в плане евразийской интеграции. Туркменский энергетический коридор в конечном итоге соединится с одним из основных проектов инициативы «Пояс- путь», Китайско-пакистанским экономическим коридором (КПЭК), резко укрепляющим связи Центральной Азии.
Даже Нью-Дели, несмотря на свои огромные оговорки в отношении КПЭК, теперь приветствует TAPI устами министра Акбара как «символ наших целей» и «новую страницу в сотрудничестве» между четырьмя странами.
Кроме того, TAPI укрепляет связи Индии с Центральной Азией через Афганистан, что предусматривалось инвестициями Нью-Дели в порт Хабахар в Иране.
Гани, со своей стороны, сказал: «Мы надеемся, что наше следующее поколение увидит этот трубопровод как основу совместных устремлений в нашем регионе, которые направлены на улучшение нашей экономики, обеспечение рабочих мест, повышение нашей безопасности и борьбу с экстремистами».
Но ключевым моментом головоломки является общественное признание того, что Афганистан, медленно, но верно, теперь — наконец — может позиционировать себя как связующее звено между Центральной Азией и Южной Азией.
Теперь дело за Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) — с Россией, Китаем, Индией, Пакистаном и Ираном, стремящимися навсегда положить конец войне в Афганистане.
Президент Афганистана Ашраф Гани принимал на церемонии премьер-министра Пакистана Шахида Хакана Аббаси, президента Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедова и государственного министра Индии по внешним связям М.Я. Акбара.
Предполагается, что если не будет никаких серьезных сбоев — и это главное «если» — теоретически TAPI должен быть завершен к 2020 году. Однако, все эти бесконечные крайние сроки уже неоднократно переносились.
Дело в том, что TAPI не может существовать без одобрения талибов. Согласно заявлению представителя Талибана Кари Мохаммада Юсуфа Ахмади, «Исламский Эмират рассматривает этот проект как важный элемент экономической инфраструктуры страны и считает, что его надлежащее осуществление принесет пользу афганскому народу». Он сказал: «Мы объявляем о нашем сотрудничестве в обеспечении безопасности проекта в районах, находящихся под нашим контролем».
Другая фракция Талибана во главе с Муллой Мохаммадом Расулом также сообщила через посредников, что «мы не допустим, чтобы какая-либо группировка или государство сорвали этот проект».
Для Кабула игра с этого момента заключается в адекватном обеспечении безопасности — от строительства до эксплуатации. В конце концов, этот крупный проект создает рабочие места для 30 тысяч афганских рабочих и будет ежегодно приносить стране 500 миллионов долларов за транзит.
В Герате ходили слухи о неизвестных джихадистах, предположительно обученных в Иране, планирующих сорвать церемонию инаугурации. Но пока не было никакого подтверждения этому. Даже президент Гани отверг диковинную идею о том, что Тегеран будет саботировать ТАПИ.
Слухи можно объяснить мини-холодной войной между TAPI и IPI — конкурирующим трубопроводом Иран-Пакистан-Индия, который под давлением администрации Буша и Обамы в конечном итоге был сведен к IP.
Беспроигрышная ситуация
TAPI — это очень хорошая сделка для Ашхабада, поскольку она позволяет Туркменистану в конечном итоге диверсифицировать свои экспортные рынки, а не полностью полагаться на своего основного клиента в Китае. Более того, Гурбангулы хочет превратить ТАПИ в энерго / ИТ / коммуникационный коридор.
Вашингтон поддерживает ТАПИ, а не IPI / IP, потому что основным источником финансирования является возглавляемый Японией Азиатский банк развития (АБР), а также потому, что он станет ключевым стабилизирующим фактором, объединяющим Афганистан, Пакистан и Индию.
С точки зрения Исламабада, как TAPI, так и IP очень нужны. TAPI будет обеспечивать не менее 20 процентов потребностей Пакистана в природном газе и 10 потребностей в энергии.
В экономическом и геополитическом отношении стальная пуповина, идущая вдоль границ Центральной и Южной Азии, может оказаться беспроигрышным проектом.
Он может стать серьезным поворотным моментом в плане евразийской интеграции. Туркменский энергетический коридор в конечном итоге соединится с одним из основных проектов инициативы «Пояс- путь», Китайско-пакистанским экономическим коридором (КПЭК), резко укрепляющим связи Центральной Азии.
Даже Нью-Дели, несмотря на свои огромные оговорки в отношении КПЭК, теперь приветствует TAPI устами министра Акбара как «символ наших целей» и «новую страницу в сотрудничестве» между четырьмя странами.
Кроме того, TAPI укрепляет связи Индии с Центральной Азией через Афганистан, что предусматривалось инвестициями Нью-Дели в порт Хабахар в Иране.
Гани, со своей стороны, сказал: «Мы надеемся, что наше следующее поколение увидит этот трубопровод как основу совместных устремлений в нашем регионе, которые направлены на улучшение нашей экономики, обеспечение рабочих мест, повышение нашей безопасности и борьбу с экстремистами».
Но ключевым моментом головоломки является общественное признание того, что Афганистан, медленно, но верно, теперь — наконец — может позиционировать себя как связующее звено между Центральной Азией и Южной Азией.
Теперь дело за Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) — с Россией, Китаем, Индией, Пакистаном и Ираном, стремящимися навсегда положить конец войне в Афганистане.
