Advance: а что если Россию на самом деле устраивает «небольшая заварушка» в Минске?

Сегодня белорусский президент Александр Лукашенко посетил Сочи, город на берегу Черного моря, где встретился с российским главой государства Владимиром Путиным. Эта встреча может быть чрезвычайно важной, если учитывать контекст текущего кризиса в Белоруссии. Понятно, что Лукашенко и Путин не захотят комментировать темы, на которые беседовали сегодня, по крайней мере пока. Однако от их договоренности (или ее отсутствия) будет зависеть исход напряженной ситуации на востоке Европы.

Отношения между Лукашенко и Путиным на самом деле никогда не были идеальными, хотя, стоит отметить, у них продолжительная история (более двух десятилетий). Лукашенко возглавляет страну чуть дольше своего российского коллеги, и еще в начале 2000 годов, когда Путин пришел к власти в России, Лукашенко пытался, насколько это возможно, дистанцироваться. Впоследствии эти отношения нередко переживали периоды потепления и похолодания, но Белоруссия под руководством Лукашенко всегда в итоге возвращалась к России, не в силах сопротивляться собственной судьбе.

Ведь какую-то «западную альтернативу» в случае Белоруссии трудно себе представить. Не секрет, что значительная часть белорусов хотела бы, чтобы их страна жила, скажем, как Чехия или, может, даже Польша. В конце концов, некоторые даже согласились бы на украинскую судьбу, которая не казалась и не кажется особенно завидной. Но все это для Белоруссии недоступно, по крайней мере пока сильна Россия. Это не означает, что Белоруссии нужно отказаться от любых попыток, ведь в противном случае ей остается просто ждать перемен (или ослабления) в самой России, и есть вероятность, что нынешние поколения их так и не дождутся (даже после ухода Путина).

В последние пять недель мы как раз это и наблюдаем — попытки что-то изменить. Эти попытки «скрипят» на каждом шагу, несмотря на огромный энтузиазм людей, требующих этих перемен. Еще недавно Белоруссия слыла одной из последних стран в мире, где могли бы произойти подобные масштабные демонстрации. Теперь что-то изменилось, однако цель протестующих и молодой оппозиции — доказать, что они не только в состоянии восстать, но и способны изменить существующие порядки.

Как я уже писал в нескольких предыдущих статьях, этих перемен не добиться без ощутимой поддержки Запада. Однако вся поддержка белорусской оппозиции с географического запада ограничивается действиями Варшавы и Вильнюса, и даже Прага очень далеко (во всех смыслах)!

Все это понимают и те двое, кто сегодня встретился в Сочи. Лукашенко, конечно, приехал к Путину, чтобы заручиться поддержкой и помощью, а также найти защиту. Но он не приполз на коленях (по крайней мере пока). Он приехал на следующий день после очередной масштабной демонстрации в Минске, шумной, но не принесшей ничего нового.

Если согласиться с тем, что Лукашенко — лидер режима, то можно согласиться и с тем, что режимы не рушатся только потому, что сто, двести или более тысяч человек собираются на улицах. Неделя масштабных выступлений в Минске завершилась арестом нескольких сотен протестующих, и на следующий день Лукашенко в целом спокойно отправился к Путину. Если бы ситуация была крайне «напряженной», Лукашенко, вероятно, не покинул бы Минск, поскольку отсутствие лидера традиционно часто используется для государственных переворотов. Тогда что это за представление с калашниковым? Просто у Лукашенко такой имидж, и сегодня он приехал в этом «образе» к российскому президенту.

Давайте ненадолго вернемся к самым истокам разногласий между Минском и Москвой. Лукашенко уже много лет упрекает Россию, что она нечестно поступает с Белоруссией, поскольку отказывает в скидках на энергоносители (к ним белорусы уже привыкли). Москва отвечает, что все может быть «по-старому», если Белоруссия сделает кое-что взамен, а именно: согласится на углубление интеграции с Россией.

Конечно, более глубокая интеграция — тема очень противоречивая. Есть мнение, что Россия на самом деле хочет «поглотить» своего соседа, ассимилировать и превратить в еще одну западную российскую провинцию. Так или иначе любая идея о более глубокой интеграции между Россией и Белоруссией не очень импонирует белорусам, как и самому Лукашенко.

Можно сказать, что на протяжении 25 лет Лукашенко весьма успешно удавалось сопротивляться более глубокой интеграции с Россией, хотя делал он это по-разному (включая обещания «скоро» согласиться на эту интеграцию).

Таким образом, нынешняя ситуация — на руку Путину, который не отказывается от плана интеграции, делая ее условием не только для поставок дешевых энергоносителей, но и для потенциального сохранения Лукашенко у власти.

Что это на самом деле значит? Это значит, что ситуацию в Белоруссии можно оценивать двояко. С одной стороны (эта точка зрения популярна у западных СМИ), произошла «вспышка демократии» в сфере путинского влияния (а значит, очень скоро протесты докатятся и до самой России и Путина). С другой стороны, вся эта ситуация может полностью устраивать как раз самого Путина и соответствовать его планам.

Почему? Потому что, как я уже писал, Путин «пляшет» вокруг Лукашенко уже два десятилетия, а тот каждый раз дает понять, что не готов принять российские интересы как свои собственные (на самом деле это разумно, и с белорусского лидера другим стоило бы брать пример!). Недавно в упрямстве Лукашенко Москва стала видеть потенциальную опасность для себя, поскольку он внезапно занялся восстановлением отношений с США.

Так как же заставить Лукашенко подчиниться? Например, на помощь может прийти ослабление его позиции, и желательно, чтобы она пошатнулась настолько, чтобы он оказался в ситуации, когда ему не приходится выбирать, на что соглашаться. Это очень тонкая игра, поскольку нельзя допустить, чтобы Лукашенко ослаб настолько, что лишится власти. Возможно, у Москвы на этот случай есть какой-нибудь «план Б», так как трудно поверить, чтобы в Кремле не задались вопросом: «Есть ли у нас кто-то, кто мог бы править в Минске, если Лукашенко придется уйти?»

Но зачем менять «врага, которого знаешь»? Лукашенко особенно не мешает Москве. Более того, она по-прежнему видит в нем единственный шанс для интеграции. Просто его нужно к ней склонить, и тут поможет любая подходящая ситуация.

Правда, справедливости ради стоит сказать, что ничто в нынешней оппозиции не выдает ее «связь с Москвой». Можно почти с полной уверенностью сказать, что этой связи нет. Однако Москва, несомненно, уже сейчас понимает, с кем ей было бы проще, а с кем труднее, если говорить о фигурах в современной белорусской оппозиции.

Британский аналитик и эксперт по России Кир Джилс в интервью CNN заявил: «Сегодня приоритеты России остаются теми же, что и в начале этого кризиса: она не может отдать Белоруссию Западу или допустить нестабильную или непредсказуемую ситуацию в этой соседней стране. Россия не может позволить, чтобы народ сменил власть».

Джилс в целом прав, но он не учитывает, что Москву, вероятно, устраивает «некоторая нестабильность» в Белоруссии, ведь только так можно склонить «старого доброго Лукашенко» к подписанию всего чего угодно.

Постепенно забывается скандальная «увертюра» этого глубокого кризиса. Я имею в виду историю с «сотнями российских наемников», которые, как непосредственно перед выборами утверждал Лукашенко, прибыли в Белоруссию, чтобы ее дестабилизировать. Может, Лукашенко тогда напал на след? Его заявления опровергли, сочтя паранойей и странным предвыборным политическим ходом, но, возможно, придет время, когда эта история вновь привлечет большое внимание.

Действительно ли ситуация в Белоруссии сейчас настолько тяжелая, чтобы сегодня Лукашенко у Путина согласился «на все»? Вероятно, пока нет, но она вот-вот такой станет. По иронии это может означать, что Москва даже хотела бы большей «заварушки» в Минске, чтобы Лукашенко не просил, а буквально умолял.

Если, скажем, план России удастся и Лукашенко согласится на глубокую интеграцию двух стран (иными словами, он под давлением передаст большую часть белорусского суверенитета Кремлю), то что тогда? Вот тогда ситуация может взорваться, потому что на улицы выйдут сотни тысяч белорусов не согласных с этим шагом. И в такой обстановке, возможно, повторилась бы Пражская весна.